Бледнолицей девушке с голубыми глазами не угрожает никакая опасность. Вождь точно знает, что белый начальник – гачупин относится к ней с уважением. Сейчас не надо опасаться за нее. Пламенный Глаз не нуждается в помощи, ему ничего не угрожает. Мос-хо-ке пойдет в деревню бледнолицых.

– Вождь пойдет один?

– Мос-хо-ке – могучий воин. Гачупины боятся его.

– Хорошо, пусть будет так, – решительно сказал молодой человек. – Но при одном условии: я пойду с моим братом.

Индеец окинул его проницательным взглядом, подумал мгновение, потом ответил:

– Мой брат пойдет.

– Едем же! – вскричал дон Энкарнасион.

– Молодость нетерпелива, – нравоучительно произнес индеец. – Воины моего отца Седой Головы в сопровождении двух воинов моего народа прибудут сюда, прежде чем луна успеет пробежать половину своего пути в небе. Белый начальник со своим отрядом должен ожидать здесь своих братьев и не уходить отсюда в деревню, пока Мос-хо-ке не вернется. А молодой бледнолицый брат мой пусть приготовится следовать за краснокожими воинами, которые пойдут в лагерь гачупинов.

При этом вождь два раза подряд громко крикнул, как кричат собаки прерий.

Немедленно двадцать пять воинов-команчей появились на лужайке и выстроились позади своего вождя.

Дон Энкарнасион был уже на лошади и с нетерпением ждал сигнала к отъезду.

Но вождь, холодный и бесстрастный, как все люди его расы, нисколько не спешил. Он внимательно оглядывал воинов-команчей, желая убедиться, что их оружие в порядке. Потом, вложив ногу в стремя, вскочил на лошадь и сказал, обращаясь к дону Рамону:

– Мой брат хорошо меня понял, не правда ли? Прежде чем покинуть этот лагерь, он должен ждать возвращения

Великого Бобра столько времени, сколько продлится его отсутствие. А главное, ни один из воинов бледнолицего начальника не должен показываться на равнине.

– Поезжайте спокойно, вождь, – сказал дон Рамон Очоа и добавил, сердечно пожимая руку дону Энкарнасиону: –

Да поможет вам бог, мой друг!

– Спасибо! – ответил Энкарнасион, горячо пожав ему руку.

– Вперед! – скомандовал вождь.

И воины-команчи, пришпорив коней, галопом помчались по равнине.

Деревня гамбусинос была темна, улицы пустынны; только иногда тьму прорезал красный свет и слышались нестройные крики. Это были ночные кабачки. Какие-то подозрительные тени быстро и бесшумно скользили во тьме.