– Сеньор, эти слова…

– Черт побери! Хотел бы я знать, как иначе назвать ваше сегодняшнее поведение, сеньор капитан дон Луис

Морен? Вы видите, что я вас знаю, не правда ли?

– Довольно оскорблений, сеньор! – возмущенно вскричал молодой человек, хотя про себя он должен был признать, что слова капитана не лишены основания.

– Я вас не оскорбляю, я говорю только то, что есть.

Никто не имеет права обсуждать мое поведение. Это касается только меня и моей совести. Я похитил молодую девушку? Но разве вас это касается? Вы ее родственник или жених? Нет! К тому же, если бы я был бандитом, как считает сеньорита, ничто не помешало бы мне жестоко отомстить вам!

– Что вас останавливает? – спокойно сказал дон Луис. –

Неужели вы полагаете, что, отправляясь сюда, я не знал, какой опасности я подвергаюсь! Я поклялся пожертвовать жизнью, чтобы возвратить донью Линду ее отцу!

– Вы сошли с ума! – сказал капитан голосом, придушенным от гнева. – Вы сошли с ума, осмеливаясь обратиться с подобными речами ко мне, в моем лагере! Ко мне, окруженному людьми преданными и готовыми повиноваться моему малейшему знаку! Мне достаточно произнести одно слова, сделать один жест – и вы умрете! А вы один, и помочь вам никто не может!

– Это верно, – сказал француз, – но со мной бог, бог, который нас видит, нас судит и который не оставит меня, зная, что у меня нет человеческой помощи.

– Зовите же его, – ответил, усмехаясь, капитан, – потому что, черт возьми, наступило время, когда он должен вам помочь!

– Кабальеро! – вскрикнула донья

Линда дрожащим от волнения голосом. –

Забудьте, умоляю вас, все, что я вам сказала! Отчаяние меня ослепило! Предоставьте меня моей печальной судьбе и не вступайте, заклинаю вас, в борьбу, из которой вы не выйдете победителем! Не прибавляйте к моему горю вечных угрызений совести, что я стала причиной вашей гибели!

– Сеньорита, – сдержанно сказал француз, обнажая шпагу и вытаскивая пистолет из-за пояса, – благодарю вас за сочувствие, которым вы удостоили меня, но, простите меня, я не подчинюсь вашим приказаниям. Никогда не представится мне лучший случай защищать благородную цель! Я сам себе поклялся спасти вас или умереть за вас. Я

вас спасу или умру!

И он нежным и благородным жестом отстранил молодую девушку. Донья Линда испытывала невыразимое отчаяние, но понимала, что не имеет больше права вмешиваться в происходящее.

– Пусть будет так, как вы хотите! – вскричал капитан, оскаливаясь, как хищный зверь.

Уже готова была начаться страшная, беспощадная битва, уже дон Горацио высоко занес шпагу над своим противником, а тот, со своей стороны, приготовился к отпору, как вдруг дверь бесшумно открылась и кто-то вошел.