Доктор ви даете отчет вся диверсионный работа, а через радиста будет передавайт разведывательный информацию.

– Следовательно, вы дадите мне радиста?

– Да, – твердо ответил Гюберт.

– Радист уже есть, – добавил Габиш. – Радист там, ваша сторона. Он ожидайт ваш приезд.

У меня мелькнула догадка, что речь, вероятно, идет о радисте Куркове, связь с которым прервалась.

– Но ми с вами будем еще иметь беседа, – предупредил

Габиш, вынул из кармана большой платок, вытер им кончик своего массивного носа и поинтересовался: – Ви курсе событий, происходящий на фронт?

– Примерно, – ответил я.

– Мы у него в комнате поставили приемник, – вставил

Гюберт.

– Очень хорошо! – одобрил полковник. – И не надо быть страх, что там есть.

– Я понимаю. Война есть война.

– И очень правильно. Котел Сталинград – блеф. Ми будем Москва. Это тактик фюрер… – Он помолчал и спросил: – Что было у вас с Константин?

Я рассказал буквально то же, о чем доложил Гюберту, то есть, что Константин показался мне подозрительным.

И тут Габиш, подобно Гюберту, пустился на хитрость:

– Ви его встречайт в город?

– Нет, не встречал… – Я хотел было добавить, что встречал Проскурова, но, перехватив предупреждающий взгляд Гюберта, умолк.

– Тогда все есть ерунда, – подвел итог Габиш. – Ми будем проверяйт Константин. Ми не допускайт его учеба.

Ви делает…

Габиш вдруг замолк и прислушался. Лицо его исказилось, стало каким-то жалким, беспомощным. Снаружи явственно доносился рокот самолетов, нарастающий, мощный.