– Тогда, может быть, в замок Сен-Жан?

– Нет.

– Мы едем в Пьер-ан-Сиз?

– Горячо!

– В крепость Дижона?

– Горячо, горячо!

– Значит, мы направляемся в замок в Шалоне?

Полицейский офицер промолчал.

– Мы направляемся в замок в Шалоне?

Офицер молчал как каменный.

– Да ответьте же мне! – нетерпеливо воскликнул Роже.

– Это нарушает наше условие, милостивый государь, –

ответил полицейский офицер. – Я обещал, что буду говорить вам, куда мы не едем, но твердо решил не говорить, куда мы едем. Представьте себе: вдруг из-за моей доброты к вам меня возьмут под подозрение и заставят под присягой подтвердить, что я вам не сказал о том, что вас переводят в замок в Шалоне; тогда я подниму руку и с чистой совестью присягну, что ничего вам об этом не говорил.

– Ну хорошо… Стало быть, меня везут в Шалон, –

пробормотал Роже, тяжело вздыхая.

Он умолк, забился в угол кареты и погрузился в раздумье.

– Так-так! – воскликнул офицер. – Вот мы и снова впали в уныние. Да, вижу, что нам предстоит веселенькая поездка, а ведь нам ехать-то целых два дня! Нет, я вас прямо предупреждаю: я этого не потерплю.

– Как?! – воскликнул Роже. – И вы еще требуете, чтобы я был весел?

– Милостивый государь, вы дали мне слово, и уповаю, что вы, как человек чести, сжалитесь над ни в чем не повинным офицером и сдержите свое обещание. К тому же сами подумайте: ведь я вовсе не был рожден для роли конвоира, я был рожден для того, чтобы распевать сатирические песенки у Тюрлюпена15. Ха-ха-ха! Кстати, об этих водевилях… Очень рад, что вспомнил о них, быть может, вас это развеселит. Да, вы, надо сказать, сочиняете весьма забавные куплеты, милостивый государь!

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Роже.