Они как будто все это впервые видели. Было удивительно, что прохожие не останавливаются и не поздравляют друг друга с какой-то новинкой. Тонкие, медные, похожие на гигантские восклицательные знаки удары часов упали со

Спасской башни.

– Без четверти час, – сказал Френкель восторженно. – Я

получил от вас письмо и себе не верил. Вам дали в институте целую лабораторию с первого слова. Это неслыханно!

Как вас оценили! И действительно вы можете подбирать сотрудников?

– Да разумеется, не иначе. И речи быть не может… Как же без подбора, это же лаборатория, а не ларек! – отвечал в который раз Рудаков, и ему не надоедало повторять это. –

Представьте, мое заявление с курорта возымело действие.

Я послал его на авось, написал, что вот тем-то занимаюсь, то-то замышляю, еду на завод, заезжаю сюда, а директор института говорит: «Мы послали вам телеграмму». Невидимые пружины, – да у меня их нету.

– Просто вы себя недооценивали. Слухи о вашей работе дошли до института силикатов, теперь Фридрих рвет и мечет, что вас отпустил, оказалось, что небьющееся ультрафиолетовое стекло ему нужно дозарезу.

– Вот самодур, – сказал Рудаков. Подумал и добавил:

–Вы знаете, со мной что-то произошло. Я твердо все понимаю. Сказал: самодур – и знаю, почему самодур. Важно найти себя, свое место. Почувствовать, что ты окружен огромным трудовым напряжением, что ты нужен, что от тебя ждут многого. Ах, как это важно!

– А как идет работа?

– Да неплохо, удается. Средств сколько угодно, все идут навстречу. У нас ведь бывает так: широко, с размахом, только осваивай.

Они подходили к Ильинке. Из каких-то зеркальных дверей здания Верхних торговых рядов вышла рослая полная женщина в коричневом кожаном пальто, и через несколько шагов Рудаков узнал Розанну.

– Розанна Яковлевна! – закричал Френкель и бросился за ней.

Рудаков пошел медленно, удивленно прислушиваясь, как тяжело толчется сердце. «Не прошло», – подумал он.

– Виталий Никитич, – кричал Френкель, – идите, я вас познакомлю с интересной женщиной.

– Да мы знакомы.

– И очень хорошо, – добавила Розанна и подала тяжелую, крупную руку в тесной горячей перчатке.

– Розанна Яковлевна – жена Мишина. Помните, Иван