И – поверите ли вы? – живой фарфоровый болванчик дает нам понять, что с юридической точки зрения было бы легче примириться с гибелью сотни пассажиров, чем найти для мошенника смягчающие вину обстоятельства.

О, не он первый так рассуждает! Как это нам знакомо: пусть лучше мир перевернется, но принцип восторжествует!

Короче говоря, мы ничего от него не смогли добиться.

Дело пойдет законным порядком. Кинко будут судить за мошенничество.

Мы уходим, не дождавшись, пока у господина Катерна иссякнет запас морских и актерских ругательств, которые он обрушивает на голову бездушного чиновника.

Что делать?

– Могу вас уверить, господа, – говорит Пан Шао, – что не пройдет и двух часов, как несчастного Кинко приведут к окружному судье и тот не замедлит вынести приговор.

Вполне возможно, что, кроме тюремного заключения, он получит еще бамбуковые палки.

– Только этого не хватало! – восклицает первый комик, всплеснув руками. – Тогда бы его постигла участь дурачка

Зизеля из оперетки «Если бы я был королем!».

– Вот именно, – отвечает Пан Шао, – уж я-то знаю, как вершится суд и расправа в Поднебесной Империи.

– Этому безобразию надо помешать, – говорит майор

Нольтиц.

– Или, по крайней мере, попытаться, – замечает Пан

Шао. – Поручите мне быть защитником Кинко на суде, и пусть я потеряю лицо147, если не добьюсь облегчения его участи!

Это лучшее и даже единственное, что можно сделать.

Мы берем экипаж и минут через двадцать подъезжаем к довольно жалкому домику. Здесь находится окружной суд.

Собралась целая толпа. Дело получило широкую огласку. Все уже знают, что в багажном вагоне Трансазиатского поезда проехал «зайцем» какой-то чудак, умудрившийся просидеть в ящике всю дорогу от Тифлиса до Пекина. Всем хочется взглянуть на этого ловкого «зайца», но никто не знает, что мошенник проявил себя настоящим героем.

Вот он, наш храбрый Кинко! Его стерегут двое дюжих полицейских, с желтыми, как айва, лицами, готовых по первому приказанию судьи отвести узника в тюрьму и дать ему по пяткам столько дюжин бамбуковых палок, сколько заблагорассудится вершителю правосудия.

Кинко растерян и смущен, что совсем не вяжется с его решительным характером. Правда, увидев нас, он несколько приободрился и глаза его стали менее грустными.