– Мне рассказывали, что барон все умел превосходно делать: пить и не пьянеть, командовать эскадроном, командовать страной, а главное – расстреливать.

Якушев вдруг усмехнулся:

– А вы жестокая, Мария Владиславовна. Жестокая, хотя и красивая… Я почему-то представляю вас в открытом платье, на балу, а не в этом облике…

– Учительницы или офицерской вдовы?. А вы – шармер, дамский угодник. Впрочем, у вас министерская голова, и за это я прощаю вам даже комплименты. И ещё за то, что, когда вы говорите о будущем государе, у вас такое лицо…

– Какое?

– Ну… просветлённое.

– Но ведь это будущее России, той России, которую мы с вами знали, потеряли и, я верю, вернём.

– Ценою крови. Большой крови… – сказала она. –

Кстати, вы когда-нибудь знали этого Рейли? В Петрограде?

– Нет. Я встречал английских офицеров, но это были снобы в щегольских френчах. (Якушев не счёл нужным рассказывать о встрече в Петрограде.)

– Этот, говорят, не из таких. Этот не дрогнет…

Он вдруг взял её руку и довольно громко, закатывая глаза, с чувством произнёс:

– Мария, бедная Мария, краса черкесских дочерей! Не знаешь ты, какого змия ласкаешь на груди своей…

Она с изумлением повернулась к нему. Он указал ей взглядом на соседний стол. Господин с сигарой явно к ним прислушивался.

– Не пора ли нам?

– Пойдём.

На улице он говорил ей:

– Вы думаете, финны нам верят? Они не забыли генерала Бобрикова, генерал-губернатора, помнят и великого князя Финляндского, его величество Николая Александровича… Всюду нужна конспирация, всюду слежка.

Учиться нам надо, Мария Владиславовна.

– У кого учиться?