Коковцовым.

Так кончилось последнее свидание Якушева с Николаем Николаевичем.

На маленькой старинной площади, в известном всем парижским гурманам ресторане «Дрюан», состоялся обед с

Коковцовым и Кутеповым.

О Коковцове в Петрограде говорили как о красноречивом говоруне, у него даже кличка была – Граммофон.

Об этом разговоре Якушев писал:

«Коковцов постарел, но он все же самый умный в эмиграции, разбирающийся в обстановке. Следит за советской прессой, за нашими финансами, экономикой, понимает, что нэп, в общем, принёс пользу.

– Конечно, советские мне враги до гроба, но, признаться, меня удивляет порядок, потом отношение к памятникам старины…

Я слушал и думал, уж не ловит ли он меня. Даже после благополучного свидания с «Верховным» мне было как-то тревожно. Коковцов вёл себя странно. Чересчур был ласков. Тут мне пришло в голову: Захарченко внушила им мысль, что я хочу быть премьером. Я сказал:

– Ну, не ради памятников терпеть большевиков, граф…

Коковцов усмехнулся:

– Не ради этого, конечно. Вообще дело идёт к развязке, но я не вижу силы, которая возьмёт власть.

Вот тут я ему и выложил:

– У нас есть кандидатура председателя совета министров.

– Интересно… Кто же? Назовите.

– Граф Владимир Николаевич Коковцов.

Старик заволновался, заёрзал и говорит:

– Что вы… В семьдесят два года мне такой пост не по силам.

– Гинденбургу – германскому президенту – семьдесят восемь.

И тут меня осенила другая мысль, прямо по вдохновению, я говорю Кутепову: