– Мы, Александр Павлович, предлагаем вам пост командующего всеми вооружёнными силами центральной

России.

Кутепов чуть не ахнул. Встал с бокалом в руке и говорит:

– Отказываться от воинского долга – не в моих правилах. Позвольте, граф, выпить за будущего премьер-министра, ваше здоровье!

Я провозгласил тост за будущего командующего.

– Как у вашей организации со средствами? – спрашивает Коковцов. – Мак-Кормик обещал дать, но пока это только обещания.

Тут я ему поплакался на безденежье, и он мне посочувствовал. Разговор зашёл о другом, о коллекции орденов и датского фарфора, принадлежавшей Коковцову; она осталась у его сестры в Ленинграде. Пообещал переслать ему коллекцию в Париж».

В тот же вечер, 5 декабря 1926 года, Якушев отправился с визитом к Шульгину. Он жил вблизи Булонского леса.

Шульгин встретил дружески, но жена – холодно:

– Это вы придумали поездку Василия Витальевича в

Россию? Боже, как я за него волновалась!

Говорили с Шульгиным о Врангеле. После благополучного возвращения Шульгина Врангель подобрел к

«Тресту». Однако Чебышёв по-прежнему подозрительно относится к Якушеву.

– Я ему говорю: я сам был в России, следил за всем и все видел. Выходит так, что я слепой, а вы все видите из Сербии. Следовательно, вы гений.

На следующий день, 6 декабря, Якушев встретился с представителем пражского «Союза галлиполийцев». Был разговор о жертвенности, о молодых, которые рвутся к активным действиям.

– В чем активность? – возражал Якушев. – В терроре? В

покушениях на полпредов за границей? Не умеют конспирировать, птенцы желторотые. Будут только обузой для нас. Вот сделайте им экзамен – пусть проберутся из Чехии в Польшу без виз. Подвиг, жертвенность – эффектно звучит, но кому нужны эти жертвы? Младенцы…

Якушев встретился с приехавшим из Марселя генералом Улагаем, в прошлом крупным помещиком Харьковской губернии. Его специально вызвал Кутепов, чтобы доказать возможность конспиративной работы белых эмигрантов в России. Улагай был связан со своими родичами на Кубани, послал несколько казачьих офицеров и намеревался ещё послать одного – полковника Орлова.

Адъютант Улагая – Венеровский – проникал через турецкую границу до Сочи. Улагай сказал Якушеву:

– «Трест» признаю, лично вам верю, господа… Но как дойдёт до дела, буду беспощаден и неумолим.