– Угрожал, господин мой, и он не посмеет это отрицать.

– Это мы ему припомним, – сказал герцог Ротсей. – Я

его разлюбил, но он тяжело пострадал из-за меня, и я должен честно оплатить его услуги.

– Его услуги? Ах, милорд, если правду рассказывают летописи, такие услуги привели Трою к гибели и отдали

Испанию во власть неверных!

– Тише, девочка! Прошу, не забывайся, – сказал принц, вставая. – На этом наша беседа кончена.

– Одно только слово, мой государь, герцог Ротсей! –

сказала Кэтрин с воодушевлением, и ее красивое лицо загорелось, как лик ангела – провозвестника бедствий. – Не знаю, что побуждает меня говорить так смело, но горит во мне огонь и рвется наружу. Оставьте этот замок, не медля ни часа! Здешний воздух вреден для вас. Прежде чем день состарится на десять минут, отпустите Рэморни! Его близость опасна.

– Какие у тебя основания так говорить?

– Никаких особенных, – ответила Кэтрин, устыдившись горячности своего порыва, – никаких как будто, кроме страха за вашу жизнь.

– Пустому страху потомок Брюса не может придавать значения… Эй, что такое? Кто там?

Рэморни вошел и низко поклонился сперва герцогу, потом девушке, в которой он, может быть, уже видел возможную фаворитку наследника, а потому счел уместным отдать ей учтивейший поклон.

– Рэморни, – сказал принц, – есть в доме хоть одна порядочная женщина, которая могла бы прислуживать юной даме, пока мы получим возможность отправить ее, куда она пожелает?

– Если вашему высочеству угодно услышать правду, –

ответил Рэморни, – ваш двор, боюсь я, в этом отношении небогат, откровенно говоря, приличней бродячей певицы тут у нас никого не найдется.

– Так пусть она и прислуживает этой молодой особе, раз нет камеристки получше. А тебе, милая девушка, придется набраться терпения на несколько часов.

Кэтрин удалилась.

– Как, милорд, вы так быстро расстаетесь с пертской красавицей? Вот уж действительно – прихоть победителя!

– В этом случае не было ни победителя, ни побежденной, – ответил резко принц. – Девушке я не люб, а сам я не настолько люблю ее, чтобы терзаться из-за ее щепетильности.

– Целомудренный Малькольм Дева*, оживший в одном из своих потомков! – сказал Рэморни.