пожалуй, не побрезговала бы обменять свой старый плащ на новенький. Стражник по строгому допросу объявил, что молочница ушла из замка сразу, как прозвонили к вечерне,

– он видел ее своими глазами. А так как сама молочница стала это отрицать, то он нашел только одно объяснение: не иначе, как сам черт принял ее обличье.

Однако, когда обнаружилось, что и потешницу не найти, загадка была легко разгадана, и дворецкий отправился известить сэра Джона Рэморни и Двайнинга, которые были теперь неразлучны, что одна из их пленниц скрылась.

У виновного каждая мелочь возбуждает подозрение. Они переглянулись в унынии и пошли вдвоем в убогую комнату

Кэтрин, чтобы захватить ее по возможности врасплох и выведать все обстоятельства, связанные с побегом Луизы.

– Где твоя приятельница, женщина? – сказал Рэморни с непреклонной суровостью в голосе.

– У меня здесь нет никаких приятельниц, – ответила

Кэтрин.

– Не дури! – отрезал рыцарь. – Я говорю о потешнице, которая последние дни жила с тобою здесь, в этой комнате.

– Она, мне сказали, ушла, – возразила Кэтрин. – Говорят, час назад.

– А куда? – спросил Двайнинг.

– Как могу я знать, – отвечала Кэтрин, – куда вздумается пойти бродяжке? Наскучила, верно, одинокой жизнью, так не похожей на пиры и танцы, которые она привыкла посещать, раз уж таков ее промысел… Девчонка сбежала, и удивляться можно только одному – что она тут пробыла так долго.

– И это все, – озлился Рэморни, – что ты можешь нам сказать?..

– Это все, что я могу вам сказать, сэр Рэморни, – ответила твердо Кэтрин. – И если сам принц придет с допросом, я ничего не смогу добавить.

– Едва ли грозит опасность, что он снова окажет вам честь личной беседой, – сказал Рэморни, – даже если

Шотландия не будет повергнута в скорбь печальным исходом его болезни.

– Разве герцог Ротсей так опасно болен? – спросила

Кэтрин.

– Врачи бессильны. Только небо может его спасти, –

ответил Рэморни и возвел глаза к потолку.