Старик был связан с обитателями Вудберна. Сообразив,

что он может быть удобным посредником, Браун решил прибегнуть к его помощи.

– Так, говоришь, дочь твоя в Вудберне служанкой? А я знал мисс Мэннеринг еще в Индии, и, хотя последнее время мне в жизни не везет, я все же думаю, что она обо мне не забыла. На мое несчастье, я поссорился с ее отцом, который был тогда моим начальником, и я уверен, что мисс Мэннеринг постарается теперь помирить меня с ним. Может быть, дочка твоя согласится передать ей от меня письмо, только так, чтобы полковник не знал.

Старик, приятель всяких контрабандистов, с готовностью обещал ему, что письмо будет обязательно доставлено, а тайна сохранена. Едва только они прибыли в Эллонби, Браун написал письмо Джулии, в котором глубоко сожалел о своем безрассудстве и умолял выслушать его и простить. Он не считал возможным подробнее рассказывать об обстоятельствах, которые ввели его в заблуждение, и старался вообще выражать свои мысли так туманно, что, если бы письмо это даже и попало не по назначению, постороннему человеку трудно было бы понять, о чем в нем идет речь и кто его писал. Старик заверил его, что передаст это письмо дочери в Вудберн и, так как по своим делам ему снова придется возвратиться в Эллонби, он привезет ему туда ответ от мисс Мэннеринг.

А покамест, укрываясь от преследований, наш путник высадился в Эллонби и постарался снять там скромную комнату, которая была бы ему по средствам при его теперешней бедности и где он мог бы жить, не обращая на себя внимания. С этой целью он решил выдать себя за художника Дадли; он достаточно владел кистью, чтобы хозяин дома в Эллонби мог этому поверить. Он сказал, что вещи его должны прибыть из Уигтона, и, стараясь по возможности не выходить из дома, стал ждать, пока придут ответы на письма, посланные поверенному, Деласеру и подполковнику – его начальнику по службе. Первого он просил прислать ему денег, Деласера – если возможно, встретиться с ним в Шотландии, подполковника же он просил письменно засвидетельствовать его военное звание и безупречность его поведения на службе, для того чтобы и как офицер и как дворянин он мог быть вне всяких подозрений.

Отсутствие денег причиняло ему такие неудобства, что он даже написал Динмонту, прося одолжить ему небольшую сумму. Он не сомневался в том, что, находясь всего в каких-нибудь шестидесяти-семидесяти милях от него, фермер сразу же удовлетворит его просьбу, которую он мотивировал тем, что его ограбили, после того как они расстались. И тогда хоть и нетерпеливо, но все же совершенно спокойно он стал ждать ответа на эти письма.