«Раз так, говорит, то уж придется вас огорчить: он, видно, в Портанферрийскую тюрьму попадет, ежели только сам о себе не позаботится; дали приказ арестовать его, как только он из Эллонби прибудет. И коли вы, милейший, ему добра желаете и окажется, что он там под стражей, не покидайте его ни ночью, ни днем: ему там и доброе сердце и твердая рука нужны будут; сделайте, как я вам говорю, не то потом всю жизнь раскаиваться придется».

«Но, послушай, откуда же ты все это разузнал? Портанферри ведь так далеко».

А он тогда и скажи:

«Тот, кто мне эту весть принес, день и ночь с седла не слезал, и вам тоже надо в тот же миг ехать, чтоб делу помочь, вот и все».

Тут он сел на землю, да так по горе вниз и съехал, а мне уж с лошадью-то никак нельзя было туда податься. Я тогда в Чарлиз-хоп вернулся с женушкой покумекать, а то я и сообразить не мог, что делать. Чудно уж очень бродягу слушаться да куда-то к черту на рога нестись. Но – боже ты мой! – жена как начнет меня срамить, что вот с вами, может, беда стряслась, а мне тут и горя мало. Да и письмецо ваше кстати пришло. Тут я полез в шкатулку да деньжат прихватил, думаю, может понадобятся, а ребятишки все побежали Дампла седлать; счастье еще, что я в Эдинбург на другом коне ездил, так что Дампл у меня свежехонек стоял.

Ну, я и поскакал, а Шмель, тот за мной увязался, будто чуял, бедняжка, куда я еду. Ну вот, миль шестьдесят я отмахал, и все в порядке. Потом только я Шмеля к себе, на седло взял; я всю дорогу то рысью, то галопом скакал, а он, песик бедный, что ребеночек со мной трясся.

Выслушав этот странный рассказ, Бертрам сразу же понял, что, если верить предостережению незнакомца, ему грозит не одно только тюремное заключение, но и другая, и действительно серьезная, опасность. В то же время он мог убедиться, что некий неизвестный друг ему помогает.

– Так вы говорили, что этот Габриель из цыган? –

спросил он Динмонта.

– Да, говорят, – ответил Дэнди, – и я тоже так думаю, потому они всегда знают, где другие таборы стоят, и для них сущий пустяк из конца в конец известие передать. Да, чуть было не забыл: помните старуху, что мы в Бьюкасле видели? Так вот, ее теперь всюду ищут. Шериф, тот своих людей разослал в Лаймстейн-Эдж и в Лидсдейл – словом, во все стороны; кто найдет, тому награду назначили пятьдесят фунтов, не меньше. А судья Форстер, что в Камберленде, тот издал приказ ее задержать, ну а когда искать начали, так все просто с ног сбились; да только ежели она сама в руки не дастся, так ее никак не возьмешь.

– Почему? – спросил Бертрам.