– Но если эта старуха у них главная, то почему же она не заступилась за меня открыто и не заставила их вернуть мне вещи?

– Почем знать? Мало ли чего она им приказать может, да они все по-своему сделают, когда на них такой стих нападет. Да и потом тут еще эти контрабандисты ввязались.

С ними ей нелегко договориться, а они ведь вместе дела обделывают. Я слыхал, что цыгане всякий раз знают, когда контрабандисты приедут и где высадятся, лучше даже, чем те, с кем они торговлю ведут. Да к тому же она иногда не в своем уме бывает, ей дурь разная в голову заходит, поговаривают, что всегда, что бы она кому ни наворожила, правду или чушь какую, сама она в это дело крепко верит, и когда что-нибудь задумает, так всегда смотрит сначала, что ей покажет гаданье. Она ведь и к колодцу прямой дорогой никогда не пойдет. Но черт бы побрал всю эту историю и с ворожбой, и с мертвецами, и с метелью – такого и в сказке не прочтешь. Тсс! Тюремщик идет.

Мак-Гаффог прервал их беседу душераздирающей музыкой замков и засовов. Оплывшее лицо его появилось в дверях.

– Идите, Динмонт, мы и так уж ради вас сегодня на час позже ворота запираем; пора вам домой убираться.

– Как это домой? Я здесь буду ночевать. У капитана в комнате лишняя кровать есть.

– Этого нельзя, – возразил тюремщик.

– А я говорю, что можно, и с места не сойду; а ты вот лучше выпей стаканчик.

Мак-Гаффог выпил залпом водку и стал снова излагать свои возражения:

– Говорю же вам, что это не положено: вы никакого преступления не совершили.

– Да я тебе сейчас башку разобью, – сказал наш упрямый фермер, – если ты мне еще слово скажешь, и тогда мне по закону здесь ночевать придется.

– Но, говорю вам, мистер Динмонт, – повторил тюремщик, – не разрешают же этого. Я место могу потерять.

– Слушай, Мак-Гаффог, – сказал фермер, – я тебе только вот что скажу: ты хорошо знаешь, что я человек порядочный и что из тюрьмы я никого не выпущу.

– А почем я знаю? – в свою очередь спросил

Мак-Гаффог.

– Ну, коли не знаешь, так я с тобой по-другому говорить буду, – продолжал наш решительный Динмонт. – Приходится ведь тебе по делам в наши края заглядывать; так вот, ежели ты дашь мне сегодня спокойно на ночь здесь с капитаном остаться, я тебе вдвойне за комнату заплачу, а если нет, то попробуй тогда нос свой в Лидсдейл сунуть, я из тебя там такую котлету сделаю!.

– Ну, ладно, ладно, друг, – сказал Мак-Гаффог, – упрямца не переспоришь, пусть будет по-вашему; только, если это до суда дойдет, я ведь знаю, кому тогда все расхлебывать придется.

И, в подкрепление своих слов, он крепко выругался, а потом тщательно запер все двери тюрьмы и пошел сдать.