Гарри, то Домини представлял его себе таким, каким он его когда-то оставил. И, почувствовав, что его утраченный авторитет возвращается снова, он пустился в новые пространные излияния. А так как людям редко удается говорить сверх меры, не выставляя себя напоказ, он ясно дал своим собеседникам понять, что, невзирая на то, что он беспрекословно подчиняется мнениям и приказаниям чуть ли не каждого встречного, он твердо убежден, что во всем имеющем отношение к «у-че-но-сти» (так он произносил это слово) он бесконечно выше всех остальных, вместе взятых. Сейчас это, правда, было гласом вопиющего в пустыне, потому что оба, и брат и сестра, были так поглощены беседой о своей прошлой жизни, что не могли уделить нашему достойному должного внимания.

После разговора с Бертрамом полковник Мэннеринг отправился в комнату Джулии и велел служанке выйти.

– Милый папенька, – сказала она, – вы забыли, до которого часа мы просидели вчера, и даже не даете мне времени причесаться, а ведь должны же вы понимать, что вчера вечером волосам моим было от чего стать дыбом.

– Сейчас твоя голова интересует меня только тем, что творится внутри ее, Джулия, а волосами твоими через несколько минут снова займется миссис Минсинг.

– Папенька, – отвечала ему Джулия, – подумайте только, как перепутались сейчас все мои мысли, а вы хотите за несколько минут причесать их. Если бы миссис

Минсинг отважилась поступить так же решительно, я неминуемо бы лишилась половины моих волос.

– Ну, раз так, то скажи мне, – сказал полковник, – где они всего плотнее переплелись; я постараюсь распутать этот клубок поосторожнее.

– Да везде, должно быть, – ответила ему дочь. – Все это похоже на какой-то загадочный сон.

– Если так, то я попытаюсь разгадать его смысл.

И полковник рассказал дочери о судьбе Бертрама и о его видах на будущее; Джулия слушала его с интересом, который она тщетно старалась скрыть.

– Ну, а как теперь, – продолжал Мэннеринг, – яснее все стало или нет?

– Нет, папенька, все запуталось еще больше. Человек, которого считали убитым в Индии, вдруг возвратился целым и невредимым, будто великий путешественник

Абулфуариз, вернувшийся к своей сестре Канзаде и предусмотрительному брату Гуру. Я, кажется, напутала. .

Канзада это была его жена, но Люси как раз может сойти за нее, а Домини – за брата. А этот веселый сумасброд, шотландский адвокат, явился вдруг, как пантомима в конце трагедии. Но до чего я рада, что к Люси вернется ее состояние!

– Но, по-моему, – сказал полковник, – самое загадочное во всей этой истории то, что мисс Джулия Мэннеринг, зная, насколько беспокоится ее отец о судьбе этого самого