– Мы небо и земля, – согласился Вийон. – Но, если бы я родился владетелем Бризету, а вы – бедным Франсуа, разве разница была бы меньше? Разве не я грел бы колени у этой жаровни, не вы елозили бы по снегу, ища монету? Разве тогда я не был бы солдатом, а вы вором?

– Вором! – воскликнул старик. – Я – вор! Если бы вы понимали, что говорите, вы пожалели бы о своих словах!

Вийон дерзко, с неподражаемой выразительностью развел руками.

– Если бы ваша милость сделали мне честь следовать за моими рассуждениями… – сказал он.

– Я оказываю вам слишком много чести, терпя самое ваше присутствие здесь, – сказал вельможа. – Научитесь обуздывать язык, когда говорите со старыми и почтенными людьми, а то кто-нибудь менее терпеливый расправится с вами покруче. – Он встал и прошелся по комнате, стараясь подавить гнев и чувство отвращения. Вийон воспользовался этим, чтобы снова наполнить кубок, и уселся поудобнее: закинув ногу на ногу, подпер голову левой рукой, а локоть правой положил на спинку кресла. Он насытился и согрелся и, поняв характер хозяина, насколько это было возможно при такой разнице натур, теперь ни капельки не боялся старика. Ночь была на исходе, и в конце концов все обошлось как нельзя лучше, и он был вполне уверен, что под утро благополучно покинет этот дом.

– Ответьте мне на один вопрос, – приостанавливаясь, сказал старик. – Вы действительно вор?

– Я всецело полагаюсь на законы гостеприимства, –

ответил поэт. – Да, мессир, я вор.

– А вы еще так молоды, – продолжал старик.

– Я не дожил бы и до этих лет, – ответил Вийон, растопырив пальцы, – если бы мне не помогали эти десять слуг. Они меня вспоили, как мать, вскормили вместо отца.

– У вас еще есть время раскаяться и изменить свою жизнь.

– Я каждый день каюсь, – сказал поэт. – Мало кто так склонен к покаянию, как бедный Франсуа. А насчет того, чтобы изменить свою жизнь, пусть сначала кто-нибудь изменит теперешние обстоятельства моей жизни. Человеку надо есть хотя бы для того, чтобы у него было время для раскаяния.

– Путь к переменам должен начаться в сердце, – торжественно произнес старик.

– Дорогой сеньор, – ответил Вийон, – неужели вы полагаете, что я краду ради удовольствия? Я ненавижу воровство, как и всякую прочую работу, а эта к тому же сопряжена с опасностью. При виде виселицы у меня зуб на зуб не попадает. Но мне надо есть, надо пить, надо общаться с людьми. Кой черт! Человек не отшельник – Cui Deus feminam tradit21. Сделайте меня королевским кравчим, сделайте аббатом Сен-Дени или байи в вашем Пататраке, вот тогда жизнь моя изменится. Но пока Франсуа Вийон остается с вашего соизволения бедным школяром, у которого ни гроша в кошельке, никаких перемен в его жизни не ждите.