Он открыл коробку с детонаторами, бережно извлек капсюль из специального ватного гнезда и поднес к самым глазам. Потом поглядел на Меллори. – Устройство с гремучей ртутью, начальник. Всего семьдесят семь гранов, но этого достаточно, чтобы оторвало пальцы. Чертовски чуткая штука: стукни слегка, сразу срабатывает, – Он разжал пальцы, и капсюль упал на пол. Меллори инстинктивно зажмурился и откинулся назад, когда американец с размаху ударил по капсюлю тяжелым кованым каблуком. Однако взрыва не последовало. Не случилось буквально ничего. –

Вот. Тоже не слишком хорошо работает, не так ли, начальник? Сто против одного, что и остальные пусты. –

Он достал пачку сигарет, зажег одну, поглядел на вьющийся вокруг свечи дым и только после этого спрятал пачку в карман.

— Ты хотел еще что-то показать мне, – спокойно напомнил Меллори.

— Да, я хотел показать вам и еще кое-что, – голос Дасти был таким ледяным, что у Меллори пробежал холодок между лопаток. – Я хотел показать вам шпика, предателя, самого злостного, увертливого и двуличного ублюдка, которого я когда-нибудь видел. – Янки извлек из кармана бесшумный пистолет и крепко держал его в руке. Дуло пистолета было нацелено прямо в сердце Панаиса. Он продолжал еще спокойнее, чем до этого: – Иуда-предатель ничто по сравнению с этим другом, начальник. Сними-ка куртку, Панаис.

— Что ты вытворяешь? Спятил, что ли? – Меллори направился к нему, злой и ошарашенный, но наткнулся на вытянутую руку Миллера, жесткую, как железная решетка.

– Что за чертова чепуха? Он и английского-то не знает!

— А может, все-таки знает? Вот почему он пулей выскочил из пещеры, когда Кейси сообщил, что услышал снаружи какие-то звуки.. и вот почему он первый сбежал из рощи. Вы же отдавали приказ по-английски? Сними-ка куртку, иуда, или я прострелю тебе руку! Даю две секунды.

Меллори хотел схватить Миллера за руку, но не сделал ни шагу, увидев лицо Панаиса: зубы оскалены, в угольночерных глазах смертельный блеск. Меллори ни разу не видал такой злобы на человеческом лице. Злобы, мгновенно сменившейся болью, тоской и безнадежностью, когда пуля тридцать второго калибра впилась чуть повыше локтя.

— Еще две секунды и – вторую руку, – деревянным голосом сказал Миллер.

Но Панаис уже срывал с себя куртку, не спуская с

Миллера темных звериных глаз. Меллори невольно вздрогнул и поглядел на Миллера. Безразличие. Только это слово и годилось, чтобы передать выражение лица американца. Безразличие. Сам не понимая почему, Меллори почувствовал, как по спине опять побежал холодок.

— Повернись, – пистолет не дрогнул.