– Товарищи! Дорогие! Срочно давайте ко мне!… Совинформбюро… Сталинград! – и тотчас выбежал.

На секунду в землянке воцарилась тишина, а затем все сразу, толкаясь у двери, устремились наружу.

Крепчал мороз; под ногами, предвещая вьюгу, курилась легонькая поземка, а командиры, раздетые, без шапок, не обращая внимания на стужу, со всех ног бежали по утоптанной стежке к землянке Топоркова. Около нее уже толпились партизаны, шумно беседуя, высказывая догадки и предположения.

Плошка мерцала посредине стола, слабо освещая взволнованное, радостное лицо Топоркова. Торопясь, он трясущимися руками закреплял концы провода на маленьком репродукторе, которым часто пользовались, коллективно слушая радиопередачи.

В землянку набилось так много народу, что можно было только стоять не двигаясь. Все напряженно молчали, слышалось лишь взволнованное дыхание нескольких десятков людей.

– Сейчас… сейчас, товарищи, только тише, – предупреждал Топорков. – Вот… слушайте. – И он усилил громкость.

Из репродуктора послышался знакомый голос диктора:

«В последний час…» Нервная дрожь, точно электрический ток, прошла по людям. «На днях наши войска, расположенные на подступах Сталинграда, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. Наступление началось в двух направлениях: с северо-запада и с юга от Сталинграда…»

– Ура!… Победа!… – не выдержал кто-то из партизан.

– Цыц, непутевый!

– Тише! – оборвали его.

«…обе железные дороги, снабжающие войска противника, – продолжал диктор, – расположенные восточнее

Дона, оказались прерванными. В ходе наступления наших войск полностью разгромлены шесть пехотных и одна танковая дивизия противника. Нанесены большие потери…»

– Братцы! Да что же вы молчите… – раздался все тот же ликующий голос.

– Да дай же дослушать, а тогда ори, сколько влезет!

– Замолчите же, ради бога!

«…Захвачено за три дня боев тринадцать тысяч пленных и триста шестьдесят орудий».

– Ур-ра-а!!!

Теперь никто не был в силах сдержать ликование.

Многоголосое «ура», возникшее в землянке, как порыв могучего ветра, выплеснулось наружу, понеслось по лесу, прогремело, как победный салют, и подняло на ноги весь партизанский лагерь.