– Что-то не видать. Наверное, дальше.

– А товарищ Бойко говорил, что здесь, на одиннадцатом километре, – раздался голос из кузова.

– Здесь мы… здесь… – рассмеялся Зарубин. – Откуда вы взялись?

– Э-э! Валентин Константинович! Как появился, говорить долго. Жарко там у нас.

– Подожди, подожди, – прервал Зарубин. – Ты обоз обогнал?

– Только что. – Охрименко оглянулся. – Сейчас покажется.

– Ну вот. Тогда отъезжай-ка на километр, а мы разберемся с обозом. Потом переговорим обо всем. Добре?

– Согласен. Только я останусь с вами.

Охрименко приказал шоферу отвести машину, а сам лег возле Зарубина. Он был весь в пыли, разгорячен и первым делом попросил закурить.

Из рассказа Охрименко стало ясно, что основные силы противника отходят по старому шоссе и бригаде Рузметова приходится трудно. У гитлеровцев – пулеметы, минометы, пушки. Сейчас отряды партизан держат шоссе на четырех участках, чтобы не дать возможности врагу выйти к переправам, но есть опасение, что партизан могут сбросить в реку. Уже имеются потери. Несколько человек убито и тяжело ранено. В числе раненых командир отряда Апресьян.

– Я сразу почувствовал, что основные силы идут там, –

проговорил Зарубин. – Ладно.

Загрохотали колеса подвод, показался обоз. Подводы были нагружены доверху, укрыты брезентами и перетянуты веревками. За повозками шагали обозники, усталые, без головных уборов, с расстегнутыми воротниками.

Только у некоторых за плечами висели винтовки, а у большинства оружие лежало на подводах.

Дружный винтовочный залп огласил окрестность.

Партизаны высыпали на дорогу.

– Хенде хох! Хальт!

– Бросай оружие!…

– Чем подводы нагружены? – спросил Добрынин.

– Это не так важно, Федор Власович, – сказал Зарубин и распорядился: – Сваливайте все в сторону, разгружайте подводы и поворачивайте их обратно.