— Надо будет вновь прочесать окрестности, — предлагал кто-нибудь из нас.

— Это обязательно, — тут же соглашались остальные, но поутру никто не сдвигался с места, успокоенный мыслью коронера о том, что дело вскоре само собой закроется, как крайне неперспективное и затратное для хозяев.

Но вот как-то ясным днём ко мне праздной походкой подошла Джесс и миролюбиво сказала:

— Мистер Блуд, мы с Джонатаном хотели бы самостоятельно просмотреть знаменитые переводы нашего архивариуса.

— Зачем? — подозрительно спросил я, не веря в историческое любопытство юной леди.

— Возможно, свежее прочтение рукописи прольёт свет на исчезновение автора, — вполне разумно ответила девушка.

— Ваше рвение в познании истины весьма похвально, мисс Новик, — свысока заметил я. — Поэтому не будем зря терять времени, а спустимся к нашему родовому сундуку, и я вам из рук в руки передам нужные документы. Вернее, один его английский вариант, но с непременным условием возвращения в целости и сохранности.

— Непременно, — звонко откликнулась Джесс, и мы поспешили к подвальному помещению.

И вот там, при уже открытом старом деревянном ящике, меня настиг сокрушительный удар судьбы. Чёрт с ним, с переводчиком и его тайнами! Не жалко было бы и самого сундука, как музейного экспоната древности! Но ведь пропали документы, доказывающие мои славянские корни! Пропали вехи моего исторического прошлого, памятники знатности происхождения! Неведомый злодей посягнул на мои архивы! Не было более на положенном месте драгоценных документов. Кто мог так жестоко надругаться над моею родовой памятью? Что передам я сыну в наследство, кроме одного на двоих с сестрой ранчо? И как накроет меня пламенным словом драгоценная Пелагея, уже ставшая Ивановной? А главное, злонамеренная кража исторических документов Афанасия Приблудного лишает меня права на вступление в Росское географическое общество, как долгожданного и равноправного члена, и что более печально, закрывает мне дорогу в клуб Нобелевских лауреатов в области исторических хроник. Я уже не говорю об изобильном материальном достатке на ниве сенсационного литературного труда.

Нет, пропало, правда, не всё, а лишь русский перевод записок Афанасия Приблудного, как и некоторая часть его первоначального текста. Ну, кому кроме злобствующего изверга понадобились славянские старые письмена и более современные переводы? Да никому в полном здравии своей головы на сто миль окрест не взбредёт на ум даже план подобной кражи! К такому безрадостному выводу приходили и мы, четыре крепких лба, две ночи кряду обсуждавшие это тягостное преступление, но так и не пришедшие к разумному выводу. А переданные мною Джессике Новик английские источники, тем более не смогут натолкнуть молодые умы на решение непосильной даже для нас задачи.