Утром я увидел, что господин Жан не сомкнул глаз. Должно быть, он всю ночь напролет думал, и отнюдь не о себе — я достаточно хорошо знал его, чтобы быть уверенным в этом. Душа его болела за мать, за барышню Марту. Лакруа-о-Буа захвачен австрийцами! Что, если наши близкие подвергаются оскорблениям, а быть может, и грубому обращению?

Короче говоря, в эту ночь бодрствовал господин Жан. Я же, вероятно, очень крепко спал, так как совсем не слышал стрельбы, все еще раздававшейся на довольно близком расстоянии. Я ни разу не проснулся, а господин Жан не хотел меня будить.

В тот самый момент, когда мы уже собирались отправиться дальше, господин Жан, остановив меня, сказал:

— Наталис, выслушайте меня!

Он произнес эти слова тоном человека, принявшего твердое решение. Я понял, куда он клонит, и, не дожидаясь продолжения, ответил:

— Нет, господин Жан, если вы собираетесь говорить о том, что мы должны расстаться, я не стану вас слушать.

— Наталис, — продолжил он, — вы последовали за мной из преданности ко мне.

— Да, это так!

— Пока вопрос касался только тягот пути, я молчал. Но теперь речь идет об опасности для жизни. Если меня схватят, если вместе со мною схватят и вас, вам пощады не будет. Вас ожидает смерть… а этого, Наталис, я не могу допустить. Так что уходите… Перейдите границу… Я постараюсь сделать то же самое… и если мы свидимся…

— Господин Жан, — ответил я, — нам пора отправляться в дорогу. Мы или спасемся, или умрем вместе.

— Наталис…

— Клянусь Богом, я не покину вас!

И мы двинулись в путь. Первые часы наступившего утра были шумными: грохотала артиллерия, трещали ружейные залпы. То была повторная атака с целью отбить ущелье Лакруа-о-Буа — атака, окончившаяся неудачей, так как противник был слишком многочисленным.

К восьми часам все стихло. Не слышно стало ни одного выстрела. Какая страшная неизвестность для нас! То, что в ущелье произошел бой, в этом не могло быть сомнения. Но каков его результат? Должны ли мы следовать лесом? Нет! Я инстинктивно чувствовал, что это чревато опасностью. Надо было по-прежнему продолжать путь в направлении Вузье.

В полдень мы снова закусили печеными каштанами, единственной нашей пищей. Чаща была так густа, что мы с трудом делали шагов пятьсот в час. А тут еще раздавались внезапные сигналы тревоги, выстрелы то справа, то слева и, наконец, вселяющий в душу ужас бой набата во всех деревнях Аргоны!

Наступил вечер. Мы находились на расстоянии не более одной мили от Эны. Если никакое препятствие нас не остановит, по ту сторону реки нас ждет наше спасение. Только нам надо спуститься вниз вдоль правого берега Эны, и тогда мы перейдем ее по мосту Сенюка или Гран-Гама, которыми еще не завладел ни Клерфайт, ни Брауншвейг.