Матвей, низко пригнувшись, перебежал за большой кедр, узловатые корневища которого высоко выпирали из земли. Плашмя упал на устилавшую землю ковром рыжую хвою и пристроил винтовку на корневище. Минуты тянулись томительно, заставляя его нервничать все больше и больше? Неужели и вправду ушел? Или караулит его, держа этот склон на прицеле? Или крадется к нему, стараясь не хрустнуть ни веточкой? Что делать?!

Над оврагом снова повисла тишина. Сердце Матвея билось так гулко, словно хотело вырваться на волю из груди. «Тише, тише… Он тебя не видит».

Осталец внезапно появился из-за кустов, и тут же юркнул обратно. Выманивает? Точно, выманивает. Но не на того напал. Палец на спусковом крюке закаменел, Матвей боялся моргнуть, чтобы не пропустить появление Остальца, по виску скатилась капелька пота…

Осталец так и не появился. Ушел? Снова ушел?! Прождав больше часа, Матвей решился перебраться поближе к оврагу. Ничего, тишина. Тогда он развернулся и побежал в ту сторону, где овраг заканчивался. Обошел его и сразу метнулся в густые кусты, присел, перевел дыхание. Выглянул осторожно. Никого. Ушел. Но это и к лучшему. Теперь Матвей точно знает, что бандит здесь, и будет идти по его следам, пока тот не свалится от усталости. Стрелял он, скорее всего, в птицу, чтобы хоть что-то съесть. Есть ее сырой он не станет, будет жарить. Здесь-то Матвей его и прихватит. А пока нужно найти следы…

Теперь Осталец шел, не заботясь о том, чтобы не оставлять следов, и Матвею было легко за ним идти. Он старался не приближаться, часто останавливался и стоял, подолгу вслушиваясь в тайгу. Бандит ведь мог и сойти со своих следов и устроить засаду. Раненый медведь так делает, и немало охотников поплатилось за свою беспечность.

День шел к завершению. Желудок требовательно урчал, ноги гудели от постоянного напряжения, но останавливаться нельзя. Небо вновь затянули тучи, и зарядил мелкий дождь.

Матвей шел до самой темноты. И в темноте тоже шел, надеясь увидеть свет костра и подойти на верный выстрел. Он гнал от себя мысли о том, что же станет делать, когда догонит Остальца. Догонит, тогда и решит. Тайга тревожно шумела, шелестела мокрой листвой, скрипела раскачиваемыми ветром березами. Мокрый до нитки, Матвей отчаянно замерзал, но разводить огонь сейчас было все равно, что выйти навстречу Остальцу и сказать: «Вот он я, стреляй».

После наступления темноты Матвей еще пару часов бродил по тайге в надежде увидеть отсвет костра. Тщетно. Бандит не стал разжигать огня, понимал, что Матвей идет следом. Ну что ж, придется ночевать. А с первыми лучами солнца вновь вставать на след и гнать Остальца как зверя. Да он и есть зверь, дикий и страшный.