Капитаном оказался старый грек по имени Микис. Прощание с дьяконом прошло сухо. Он произнес довольно замысловатую фразу:

— Странный вы народ, русские. Добрые, отзывчивые, но все куда-то бежите. Бежали на Дон, в Сибирь, затем из Сибири. Даже песню сложили «Бежал бродяга с Сахалина». Потом бежали из России, чтобы вновь с великими трудами возвращаться назад. А вы куда бежите?

— Кстати, как называется корабль? — перебил его я, не желая отвечать на вопрос.

— «Орфей».

— «Орфей» так «Орфей». А куда он идет?

— В Сингапур за каучуком.

— А поближе нельзя высадиться? Мне следовало бы в обратную сторону.

— Дареному коню в зубы не смотрят.

— Тоже правда. Между прочим, Сахалин — остров, а не Сибирь. И чтобы понять, почему с него бежали бродяги, нужно было побывать в их шкуре.

— Возможно, — согласился дьякон и, не прощаясь, спустился в лодку.

Капитан оглядел меня с ног до головы:

— Руссиш?

— Да, русский.

Он кивнул, я так понял, что он пригласил следовать за ним, и не ошибся в предположении. Мы пришли в капитанскую каюту. На столе стоял мой чемодан-портфель.

.— Будете спать здесь, — сказал, он по-английски и показал на диванчик. — Несколько коротковат для вас. Прошу!

Он налил два стакана рома. Выпили.

— Пока не появляйтесь на палубе, — сказал он и вышел.

Ушли мы из Макао без таможенного досмотра. Лишь капитан по старинному обычаю часа через два хода выбросил за борт фуражку.

Микис был стар, но держался молодцом, был выбрит до синеватого блеска, черный его сюртук был застегнут на все пуговицы. Полной противоположностью ему оказалась команда, в которой боцманом числился датский хиппи — нечесаный малый, все знание морского дела которого заключалось в умении петь под аккомпанемент гитары старинные французские баллады. Зато пил все подряд, при этом не пьянел, что весьма импонировало Микису.

Команду составляли тринадцать человек, чертова дюжина. Вышли мы в понедельник седьмого. Первое, что я сделал, когда выскочил утром на палубу, это научил двух матросов вязать элементарный морской узел, точнее не морской, а рыбацкий; они не умели даже этого.