Светлый фон
Быстрей бы приезжала Дин, привозила бы дневник! Я получу за него много, нам хватит, чтобы уехать с Дин к матери в Сайгон. Брат умер, мама живет одна. Она будет рада.

Завтра я встречусь с каким-то журналистом. Решится судьба. Я опасаюсь Дженни. Попробую описать происшедшее. Наверное, это последняя запись в последней тетрадке. Прощай, дневник! Много-много дней ты был для меня единственным верным другом, только тебе я открывал мысли, я привык к тебе, как Цюй-третий к Блэку и Ваю.

Завтра я встречусь с каким-то журналистом. Решится судьба. Я опасаюсь Дженни. Попробую описать происшедшее. Наверное, это последняя запись в последней тетрадке. Прощай, дневник! Много-много дней ты был для меня единственным верным другом, только тебе я открывал мысли, я привык к тебе, как Цюй-третий к Блэку и Ваю.

Дженни уже надоело прятаться. Ее сумасбродство выдохлось, и если она еще не ушла к отцу, так только потому, что боится наказания. Я пугаю ее как могу, растравляю ее обиды. Пришлось попросить Цюя-третьего продать мои новые часы, чтобы купить спиртного «дырявой туфле».

Дженни уже надоело прятаться. Ее сумасбродство выдохлось, и если она еще не ушла к отцу, так только потому, что боится наказания. Я пугаю ее как могу, растравляю ее обиды. Пришлось попросить Цюя-третьего продать мои новые часы, чтобы купить спиртного «дырявой туфле».

Я упросил ее сходить и позвонить откуда-нибудь в Гонконг нужному человеку. А это опять расходы.

Я упросил ее сходить и позвонить откуда-нибудь в Гонконг нужному человеку. А это опять расходы.

Что будет, то будет, от судьбы не спрячешься. Дженни ушла звонить знакомому журналисту, а в это время во двор вошла девушка. Я вначале подумал, что к Цюю-третьему приехала родственница с континента. Они там все ходят в синей одежде, девушки подстрижены коротко. Но это оказалась Дин.

Что будет, то будет, от судьбы не спрячешься. Дженни ушла звонить знакомому журналисту, а в это время во двор вошла девушка. Я вначале подумал, что к Цюю-третьему приехала родственница с континента. Они там все ходят в синей одежде, девушки подстрижены коротко. Но это оказалась Дин.

…Она плакала. У нее все тело в синяках. Оказывается, всех приехавших из Гонконга девушек встретили хунвэйбины. Прямо на улице стригли их, отрезали косы, «критиковали», срывая с них «заморские» одежды. Их просто ограбили. Дин еле вырвалась. Ее избили до синевы. Ей пришлось сразу уехать, а то бы на нее напялили «дурацкий колпак».

…Она плакала. У нее все тело в синяках. Оказывается, всех приехавших из Гонконга девушек встретили хунвэйбины. Прямо на улице стригли их, отрезали косы, «критиковали», срывая с них «заморские» одежды. Их просто ограбили. Дин еле вырвалась. Ее избили до синевы. Ей пришлось сразу уехать, а то бы на нее напялили «дурацкий колпак».