— Да, написала. Потому что отец был против наших отношений самым категоричным образом. Не знаю, какая между вами пробежала кошка, но он всегда говорил, что такой прохиндей и лжец как ты мне не пара. Новость о ребёнке окончательно разозлила его. А я не смела ослушаться. Однако моя мать считала иначе. Она говорила, что детоубийство — самый большой грех. Именно она убедила меня не прерывать беременность и сохранять всё в тайне от отца до тех пор, пока не будет виден живот. Потом под каким-нибудь предлогом я должна была уехать подальше от дома, а там в спокойной обстановке выносить и родить ребёнка. Мы надеялись, что со временем отец сменит гнев на милость… Вспомни, Джейк, я ведь приходила к тебе в больницу, пыталась наладить отношения. Я не могла сказать тебе открыто, потому что сомневалась в твоих чувствах. Но ты всё испортил. Твоя ненависть к моему отцу оказалась поразительной. Ты даже во мне видел врага. Я стала жалеть, что не избавилась от ребёнка раньше. А тут ещё этот судебный процесс, да ты со своим обвинением… Отец не выдержал позора, мама — тоже. Одному только богу известно, что я пережила за эти два года! Как же я ненавидела тебя! По ночам я вынашивала планы и мечтала, как отомщу тебе за все свои лишения и обиды. Моя ненависть перекинулась и на твоего ребёнка. Я уже твёрдо знала, как поступлю с ним после его рождения.

Джейк слушал Энни, не спуская с неё глаз, ловя каждое её слово. Он слабо покачивал головой, словно не хотел верить её внезапному признанию.

— Боже мой, Энни… я ведь заметил тогда в госпитале, что ты слегка поправилась, но мне даже в голову не могло прийти, почему. А твои постоянные намёки и сквозившая в словах недоговорённость… — он застонал и крепко сомкнул веки. — Господи, ну почему ты мне ничего не сказала? Почему?!

— Потому, что мы говорили с тобой на разных языках.

— Где он? Что ты с ним сделала?

Энни постаралась вложить в свой взгляд как можно больше презрения и с вызовом ответила:

— Я оставила его на ступеньках самого нищего приюта для сирот. Ты скоро сдохнешь, Джейк, а твой сын будет расти подобно чертополоху на мусорной куче. Никто ему не поможет. Вряд ли он чего-то добьётся в жизни. Так же, как и ты.

Джейк смотрел на неё снизу вверх. Он был почти раздавлен. Губы Энни дрогнули в довольной усмешке. Она не испытывала к нему ни капли сожаления.

— Если бы ты знал, какое это удовольствие видеть в твоих глазах страх, отчаяние, боль. Я рада, что ты уйдёшь из жизни с тяжёлым сердцем.

Он укоризненно покачал головой:

— Как ты могла… ведь он — твой сын.