— И что?

Я узнал, что Ромбусбье был компаньоном жуткого Иохана де Местре. Он выжигал глаза пленников.

— Чтобы они пели, как синички, не так ли? — презрительно сказал он и застыл с раскрытым ртом. — Все святые! — вскричал он.

— Что такое? — с тревогой спросил я.

— Я вспомнил о прежнем хозяине Кобе Лампреля, палаче Сербрюисе, который развлекался, выжигая глаза воробьев.

— Есть и другие мерзавцы, которые так поступают, особенно с синичками, — заявил я.

— Сербрюис — племянник мэтра Бриса, — сказал мой друг, — но не стоит ломать голову над этим. Это бессмысленно!

Бессмысленно!

Патетье сильно ошибался! На следующий день город стоял вверх тормашками. Уважаемый Сербрюис жил в солидном домик на Халстрате. Он вел образ жизни моли — любительницы шелка. Заменил слугу служанкой-идиоткой с фермы, которой платил только едой.

Он был сама пунктуальность. Служанка удивилась, что он не появился к завтраку ровно в семь часов. Она не рискнула разбудить его, поскольку хозяин был жестоким человеком и не отступал ни перед чем. Но когда часы пробили десять, она решила глянуть. Ее хозяин лежал на диване, мертвый, в окружении десятка замученных до смерти воробьев с выжженными глазами. Но таинственная рука вернула ему сдачу той же монетой. У него были выжжены глаза!

Глава седьмая Пневматический карабин, пневматический пистолет и ментол

Глава седьмая

Пневматический карабин, пневматический пистолет и ментол

Глаза Бусебо!

Я выкарабкался из лихорадочного сновидения, наполненного ужасающими видениями, в которых глаза каменного чудища играли главную роль. А ведь прошло уже несколько недель со времени последнего кошмара, который заставил меня разбудить Патетье и рассказать ему о сновидении.

Почему изуродовали ужасную статую?

Полицейские романы, которые я пожирал долгие годы, часто упоминали о подобных глазах. Это были то сказочные рубины, светившиеся красным светом, то королевские изумруды, сверкавшие, как тигриные глаза, а то и алмазы, сиявшие, как яркие солнца, по сравнению с которыми знаменитый Кохинор был тусклой лампочкой. Но я быстро отбросил эти устаревшие и упрощенные соображения, ибо новые, более тяжелые мысли теснились у меня в голове. «Почему? Почему?» — нашептывали мне в ухо дьявольские голосишки, и я мысленно составил довольно длинный вопросник.

Почему устранили тетушку Аспазию, Валентину, Ната Фома, Тюитшевера, Ансельма Сандра и шевалье Сербрюиса? Чьи мрачные интересы вступили в игру?