— Как только открою дверь, стреляйте! — требовательно прошептала она. — Никаких колебаний… стреляйте… и стреляйте, чтобы убить, иначе никто не выйдет отсюда!

— Знаю, — пробормотал господин Кершов, поднимая револьвер, — ломайте дверь.

Барбара изо всех бросилась на дверь. Та распахнулась. Признаюсь, все произошло со скоростью молнии. В бледном свете кучерского фонаря, стоявшего на бортике колодца, были видны двое борющихся мужчин. Вначале я не узнал их, поскольку они тесно сплелись. Господин Кершов с колебанием навел револьвер на дерущихся. Один из драчунов резким рывком попытался вырваться из объятий другого и попал в свет фонаря. Я узнал обоих: это были Борнав и Патетье, которые сражались не на жизнь, а на смерть.

— Он высвобождается! — крикнула Барбара. — Стреляйте! Грохнул выстрел. Сквозь полумрак пролетела огненная стрела.

— Попал! — крикнула Барбара, когда один из мужчин рухнул на пол с пронзительным воплем.

Я, как сумасшедший, заплакал. У моих ног… неподвижно… мертвый… лежал Патетье.

— Вы… убили… того, кого не надо было убивать! — завопил я, угрожая Кершову кулаком.

— Нет, — тихо сказала Барбара и указала на Борнава, который почти без сознания упал на руки офицера полиции. — Это… Токантен!

— А он? — выкрикнул я, указав на труп своего старого друга.

— Фантом!

Я был готов выплюнуть ей в лицо свое несогласие, гнев и возмущение, но Барбара оттолкнула меня и закричала:

— Вон отсюда! Забудьте обо мне…

Борнав и Кершов бросились к двери, не сказав ни слова, а я, застыв от удивления, уставился на Барбару. Она бросилась к колодцу, потом нагнулась и подобрала с плит нечто, напоминающее большие очки. Ого! Рисунок на клочке бумаги Тюитшевера.

— Боже, сжальтесь над нами, — пробормотала Барбара, — глаза Бусебо!

Она отвернулась и бросила очки в колодец.

Господи! Тряхнуло так, словно началось землетрясение. Зашатались пол и стены. Из колодца взметнулся столб серого пара и посыпались каменные обломки. Я ощутил сильный удар по голове и провалился в черную бездну.

Я пришел в себя в библиотеке в комфортабельном кресле в облаке сильного запаха винного уксуса и йода.

— Всего лишь царапины, — послышался голос Кобе, — а она пострадала куда сильнее.

На софе лежала женщина. Ее голова была замотана бинтами. Борнав и Кершов стояли, склонившись над ней.