* * *

От афганского Герата до туркменского Бедиркента, родного села Джунаид-хана, что в Ташаузском оазисе, где похоронен святой Исмамыт Ата, путь неблизкий, с добрую тысячу верст, а окольной дорогой — еще дальше. Отряд из двенадцати всадников во главе с Эшши-ханом еще с ночи выехал из Герата, везя с собой труп усопшего хана. К утру, миновав два невысоких перевала, нукеры добрались до небольшого села Чиль Духтар, вблизи пограничной Кушки, где Эшши-хан решил дать отдых людям и лошадям, разведать подступы к границе, чтобы бесшумно пересечь ее.

Заросший до ушей рыжеватой щетиной курд, совмещавший ремесло контрабандиста с обязанностями басмаческого проводника, на предложения Эшши-хана недоуменно пожимал костлявыми плечами:

— Если я возьмусь провести, то ни один кустик не шелохнется, ни одна пташка не встрепенется… Так было лет пять-шесть назад. Сейчас дело другое… Большевики так стерегут границу, что мыши проскочить мудрено…

— Не тяни душу, ворюга, — оборвал его Эшши-хан, не веря излияниям говорливого курда. — Сколько надо — отвалю. Золотом? Бери. Хочешь — бумажками, афганскими, иранскими, большевистскими?..

— Нет, нет, Эшши-хан! Впрочем, от золота я и в могиле не откажусь. Да не смогу я, как прежде, через границу провести. Стоит ступить на их сторону, кизыл аскеры, как джинны, вырастают из земли…

Не договорившись с контрабандистом, Эшши-хан попытался сам перейти кордон в безопасном месте, но, пометавшись в районе Бадхыза трое суток, встретившись со своими агентами, воочию убедился, что советскую границу незамеченным не проскочишь. Он решил двигаться на запад, хотя это отдаляло от конечной цели. Зато на стыке трех пограничных полос — иранской, советской и афганской — знал он укромный, тихий уголок, где наверняка можно просочиться на ту сторону. Правда, придется делать крюк — это не входило вначале в расчеты Эшши-хана. Главное, перейти границу тайком. Не те ныне времена, головы не сносишь… А тут только жизнью наслаждаться — вон сколько отец добра ему с этим ублюдком Эймиром оставил, столько, что и правнукам останется…

Вторую неделю лишь по ночам двигались вдоль советской границы ханские всадники, выискивая мало-мальскую лазейку, чтобы незамеченными прошмыгнуть на территорию Советского Туркменистана. Но такого места пока не находили. Ехали в полной тайне, избегая встреч с людьми, объезжая села, чабанские коши.

Эшши-хан часто оглядывался — на лошади, понуро тащившейся за ним, громоздилось тело отца. Ханские останки, прежде чем обернуть в два слоя плотного миткалевого савана и зашить в большой кожаный мешок, забальзамировали. Так поступили по совету одного гератского сановника, благоволившего к покойнику и позаботившегося вызвать какого-то беглого индуса, с вороватыми глазами, который, поторговавшись, взялся за баснословную плату забальзамировать ханское тело.