Так думал Александр Русанов, попав в Дабендорф, где готовились кадры пропагандистов власовской армии.

Тем временем гестапо считало, что дело сделано: листовка дошла до партизан и у капитана Русанова нет иного выхода, как принять присягу на верность генералу Власову.

Встречаясь с власовцами, Александр теперь отмалчивался, делал вид, что привыкает к новым обстоятельствам. Давалось это ему нелегко. Чтобы не выдать себя, удержаться от споров с предателями, он старался избегать их. Его тянуло к курсантам, которые казнились, оставаясь наедине с собой, оплакивали свою судьбу. К ним он присматривался и при случае говорил с ними откровенно.

Однажды, направляясь в свой барак, Александр остановился возле двух курсантов. Оглянувшись вокруг, тихо сказал:

— Значит, решили пойти в агитаторы? Будете ездить по лагерям и говорить голодным военнопленным, что единственное их спасение — на кухне у генерала Власова?

— Нас самих загнал сюда голод, — сказал белобрысый курсант.

— Теперь никакого возврата назад, — добавил другой, чернявый.

— Пока еще не поздно, беритесь за ум и создавайте подполье. Сейчас Красная Армия сражается на Днепре, Гитлер из кожи вон лезет, чтобы там задержаться. Ему нужно много войск. Никакая тотальная мобилизация его не спасет, и он возлагает надежды на национальные легионы, сформированные из военнопленных. Вы должны сделать все, чтобы этих легионов было как можно меньше, а те, что уже имеются, не стали карателями и убийцами своих братьев. При первой же возможности создавайте партизанские группы…

— Ну хорошо, сбежим. А что нам партизаны скажут? — спросил белобрысый курсант.

— Покажите себя в бою против немцев, и вам скажут «спасибо»!

— А дома? — спросил чернявый. — Нас же свои расстреляют! Загонят в Сибирь!

— Сначала забейте хотя бы один гвоздь в гроб Гитлера, а потом уже думайте, что скажут свои. По головке, конечно, не погладят, но и расстреливать не станут, если узнают, что вы даже здесь копали Адольфу могилу. Нужно действовать, а не хныкать. Помните, что у вас по верности Родине уже стоит двойка. Ее надо исправить…

— Тихо. Идет майор Сахаров, — прошептал чернявый курсант.

— Двойку надо исправить, — повторил Александр.

— О! — воскликнул Сахаров. — Капитан Русанов беспокоится об отметках наших молодцов. Давно бы так.

Он подозрительно посмотрел на курсантов, потом перевел взгляд на стену барака, где висел приказ, в котором говорилось, что за «советскую пропаганду» в школе — смертная казнь.

Курсанты испуганно переглянулись и тут же ушли. Русанов тоже посмотрел на приказ. С его губ слетела ироническая улыбка.