Документация — так Иван Францевич называл груз, поручаемый Касу, — будет находиться в специальном халате, под одеждой. Так как груз значительный, стесняет движения, местами выпирает, — часть целесообразно выложить. В укромном уголке, например в уборной. В уборной удобнее всего. Отпирай тайник по мере надобности, никто там рыскать до границы не станет.

А потом — пускай ищут, пускай найдут листовки!

Снимать с себя не все, небольшую долю сберечь. Нельзя же без аварийного запаса! Вдруг делегаты обнаружат подарки раньше времени, до пограничного контроля. Изловчиться, подкинуть еще.

На следующих занятиях Иван Францевич повторял с Касом пройденное, наставлял, как расположить к себе советских — проводника, пограничника, дорожного спутника. Дал прочесть книгу американского советолога. Первое требование — волосы и бороду подстричь. Косматых в России не любят. Устранить все признаки хиппи, прилично одеться, не впадая, однако же, в старомодность.

Для советских он — сын русской, угнанной гитлеровцами. Это вызывает сочувствие. На самом деле мать родилась во Франции. Из России — бабушка, графская экономка, уехавшая вместе с хозяевами в семнадцатом году. Растила Каса, приобщала к русской грамоте.

Кас усердно зубрил свою легенду. И все чаще донимала мысль: так ли она безупречна, как думает Иван Францевич? Не таит ли ловушки? Не покажется ли преднамеренной встреча с Кло? Может быть, написать ей? Дескать, узнал из газет, что ты в делегации. Сам собирался поехать, послушать, о чем речь…

Наставник отсоветовал.

— Менять не стоит. Сам Вильц утвердил план операции. Незачем писать барышне. Вы ведь разошлись в убеждениях. Кроме нее есть другие делегаты, они вас не знают. Их вождь, заклятый коммунист, он почует подвох. Чужака он не подпустит. Случайность в данной обстановке выгоднее. Барышня сама введет вас в свою компанию.

Кас все же нервничал.

Ему шили исподнее с кармашками. Он ездил на примерки в Амстердам, в угрюмое, холодное здание на окраине. Молчаливая женщина с серым лицом суетилась вокруг Каса, держа иголки во рту и, вынимая их, что-то шептала. Помещение казалось ему склепом, а белое полотняное одеяние саваном.

Поверять свои страхи Ивану Францевичу Кас стеснялся. Он выражал их иносказательно, принимался бранить Вильца и его прислужников.

— Я сам не в восторге от них, — соглашался Иван Францевич. — Но будем реалистами. Вы не можете желать победы коммунизма. И вы к тому же не китаец. Ну, поиграли в китайцев, наколотили посуды в супермаркете. Это же не революция. Вы, простите меня, буржуа, такой же, как ваш батюшка. По Марксу он — мелкий предприниматель. Супермаркет его берет за глотку, и вы заступаетесь.