Прошло еще много времени, прежде чем радиограмма, принятая наконец Грином, восстановила настроение криминального советника. Директор передавал новое задание, просил уточнить некоторые сведения. В конце радиограммы благодарил разведчиков за работу, желал им успеха.

Гиринг не скрывал радости.

— Вот теперь давайте работать! — воскликнул он, протягивая Питеру радиограмму. — Нам всем осточертела война. Вы сделаете большое дело, если поможете заключить мир…

— А что я вам говорил! — в тон ему ответил Грамм. — Но имейте в виду — не вздумайте посылать в Москву вымышленные сообщения. Там в этом хорошо разбираются.

Конечно, Гиринг сообщил Мюллеру о своем успехе. Мюллер доложил Гиммлеру, Гиммлер полетел в ставку информировать Гитлера… В Берлине уверились: Москва ничего не знает об арестах, там приняли за чистую монету сфабрикованные донесения.

Ради этого русским можно подкидывать иной раз и настоящую информацию. Игра стоит свеч! Пусть в Москве думают, что их подполье продолжает работать. Заместитель Гитлера Мартин Борман сам просматривал информацию, направляемую через предателя Грина. Борман считал, что сообщения должны соответствовать истине, конечно в определенных рамках. Фельдмаршал Кейтель приходил в ужас от того, какие сведения приходилось сообщать русским даже в таком, урезанном виде. Но… игра стоила свеч!

Настало время, когда, по всем расчетам, можно было подбросить русским то, ради чего, собственно, затеяли радиоигру. В Центр передали сообщение, будто подпольщикам удалось вступить в контакт с оппозиционной группой военных, настроенных против Гитлера. Для достоверности сослались на старое донесение по поводу настроений генерала Штумпа — сепаратный мир может быть заключен вопреки воле фюрера. «С фюрером или без него», — повторили в донесении слова Штумпа.

От имени германского дипломата, казненного несколько месяцев назад, сфабриковали донесение о письме какого-то представителя нейтральной страны, будто бы посетившего Лондон. Подобное письмо действительно существовало. Автор его — дипломат нейтральной страны — и в самом деле побывал в британской столице. Немецкая разведка перехватила его донесение. Но в том-то и дело, что в письме ничего не говорилось о каких-либо сепаратных действиях. Достаточно было дописать несколько строк, и письмо приобретало совершенно иной смысл, оно подтверждало, что на Западе существуют настроения в пользу сепаратного мира…

А здоровье Гиринга все ухудшалось. Прогрессирующий рак горла съедал организм Карла Гиринга. Он совсем потерял голос, все больше худел, невыносимая слабость все чаще валила его с ног во время работы. Ему советовали повысить дозы коньяка, но ни спиртное, ни кофе не помогали. Летом Гиринг слег в больницу. Его отправили в военный госпиталь в Ландсберге, где он вскоре умер, так и не узнав, что его план давным-давно известен советской разведке.