– «Господь – твердыня» и «Имя Господа – крепкая башня». Это отсылка к Книгам Царств и Притчам.

«Господь – твердыня моя и крепость моя, и избавитель мой».

«Имя Господа – крепкая башня: убегает в нее праведник – и в безопасности»

– Кроме того, вот!

Михалыч щелкнул пружинкой, и из полости на стол выпали две старые-престарые игральные кости из оленьего рога.

Глава 47

С этого момента события стали развиваться стремительно.

Вроде никто из мужиков нигде и ничего не болтал, разве что Николай, да и то, в Москве, Алке на ушко. Однако уже через неделю, когда Михалыч возвращался с работы, его машину подрезали. Двое поджарых, прилично одетых субъектов, больше похожих на феэсбешников, чем на бандитов, без суеты выбили боковое стекло, обездвижили Клима паралитическим аэрозолем из баллончика и вытащили из машины.

Когда Климентий очнулся, он ощутил себя привязанным к стулу в довольно большой комнате без окон, в подвале какого-то особняка.

– Звони боссу! – услышал он, – Начинаем!

Патрон не снизошел до того, чтобы спуститься в катакомбы. По узкой технической лестнице узника подняли на второй этаж, провели через несколько комнат и бросили в кресло. Пара охранников осталась у него за спиной. Напротив, за ажурным журнальным столиком, стояло еще одно кресло.

Кабинет, куда его привели, оказался необычным – небольшое круглое окно, нарочито-старые карты на стенах из реечного бруса, чучело обезьянки с оскаленным в яростном крике ртом. Под потолком, висел череп лося с лопатами рогов, раскинутыми метра на два. На спиленных кончиках передних отростков подвешены белые и красные ленты.

Ампирный письменный стол, с причудливо изогнутыми ножками, занимавший половину комнаты, завален книгами, бумагами и экзотическими безделушками. На нем стояло бронзовое распятие, так странно много лет назад приобретенное Михалычем. Клим успел еще раз пожалеть, что не исполнил зарок, не устоял, оставив себе эту железяку.

Вяло блуждая, еще не окрепшим взглядом по комнате Климентий уперся в предмет, привлекший его внимание. В углу, недалеко от окна, прикрытая ажурной пелеринкой казалось, дремала древняя каменная баба, во времена его детства стоявшая на небольшом холме возле деревни, где жила его бабушка. Изваяние было приметой селения и почиталось с незапамятных времен. Хотя народ ходил в церковь, соблюдал посты и праздники, но каждый год приносил подношение и этому истукану, согласно легенде покровительствовавшему всему местному люду. О нем ходило множество слухов, легенд и баек, которые Климентий слышал с детства.