Сергеев покорно вздохнул.

— Не вздыхайте, перестаньте разглядывать ковер. В общем, так. — Полковник поднялся из-за стола, и Сергееву пришлось встать. — Все полагающиеся слова вы себе сами скажете. От себя добавлю: уважаемый Олег Николаевич, мы ведь с вами знаем, здесь на людей не охотятся, и если мы когда-нибудь почувствуем себя охотниками в работе с нашими людьми, — надо писать рапорт, нам будет нечего делать в контрразведке. Можете идти.

— Слушаюсь. — Сергеев поклонился, пошел к дверям.

Раздался звонок, Павлов снял трубку и услышал голос жены.

— Тебе удобно говорить?

— Да, Вика, я один. Какие новости, родная?

— У твоего внука прорезался зуб. Я думаю, мы вечером заедем к ребятам?

— Считаешь, повод достаточно серьезен? — Василий Васильевич усмехнулся, жена тотчас почувствовала его иронию и довольно резко сказала:

— Откуда в тебе столько черствости, Василий? В молодости ты был мягче.

— В молодости ты была не такой зоркой, Вика, — ответил полковник.

Вечером Сергеев перепечатал план оперативных мероприятий, взял портрет Ричарда Петерса, вложив в конверт, спрятал в сейф. Рука натолкнулась на что-то твердое. Сергеев вытащил трубку, взглянул на нее несколько удивленно, бросил обратно.

Через пять минут он уже остановил машину у театра. Таня села рядом, взяла на руки Микки-Мауса.

— Поехали, Сергеев. Только не по Садовому кольцу, мне надоела гонка по замкнутому кругу.