– Бедный мальчик! – нежно прошептала донья Розарита. – Такой молодой – и проводит жизнь среди нескончаемых опасностей! Бедный отец, которому приходится трепетать за своего любимого сына!

– Именно любимого сына, как вы совершенно верно выразились, сударыня! В течение всех шести месяцев я, можно сказать, каждую минуту видел доказательства бесконечной нежности, какую проявлял к молодому человеку старый охотник, обыкновенно столь грозный для других. Молодой охотник лежал спокойно, и только его уста шептали имя, женское имя, то самое, которое я невзначай, также во время сна, услышал от него.

Черные глаза Розариты посмотрели на рассказчика, по-видимому, вопросительно, но слова замирали на ее полуоткрытых устах, и она не решалась сказать то, о чем шептало ей сердце.

– Но я, кажется, злоупотребляю вашим временем! – продолжал Гайферос, казалось не замечавший волнения молодой девушки. – Впрочем, я подхожу к концу моего рассказа!

Молодой человек пробудился в то мгновение, как начало рассветать. «Послушайте, – сказал мне гигант-охотник, – сходите вниз и сосчитайте, сколько трупов оставили нам эти собаки». Оказалось, – продолжал гамбусино, – что трофеями грозных охотников были одиннадцать мертвых апачей, распростертых на земле, и две захваченные лошади.

– Честь им и слава, отважным незнакомцам! – искренне восторгался дон Августин, между тем как дочь его с разгоревшимся румянцем, с блестящими глазами хлопала в ладоши:

– Боже мой! Такой молодой и такой храбрый!

Розарита относила свои похвалы к молодому незнакомцу, имя которого она, быть может, уже угадывала с присущей женщинам проницательностью.

– Но вы узнали, наконец, как их зовут? – робко спросила молодая девушка.

– Старший носит прозвище Красный Карабин, второй носит имя Хосе, что касается молодого человека…

Гайферос, казалось, старался припомнить имя молодого охотника, не замечая как будто тревоги, которую выдавали в молодой девушке ее тяжело поднимавшаяся грудь, бледность и блеск глаз.

По сходству судьбы Тибурсио с судьбой этого молодого человека она уже не сомневалась более в тождестве этих двух лиц и собиралась теперь с силами, чтобы не вскрикнуть от радости и счастья, услышав его имя.

– Что касается молодого человека, – продолжал гамбусино, – то его зовут Фабиан!

Услышав ничего не говорившее ей имя, обманувшаяся в своих ожиданиях, Розарита тоскливо прижала руку к сердцу и едва смогла прошептать побледневшими губами:

– Фабиан!

Рассказ гамбусино был прервал слугой, пришедшим доложить асиендеро, что капеллан просит его на минуту к себе по неотложному делу.