– Зилла, куда вы? – спросил он, загораживая ей дорогу.

– Какое вам дело? – ответила цыганка, хмуро глядя на бродягу.

– Я к тому, Зилла, что если вы идете искать брата, то я могу указать вам, где можно найти его. Да только, что же, это дело напрасное…

– Что хотите вы сказать этим?

– А то… что… он убит! – пробормотал бродяга.

– Убит… – повторила Зилла задумчиво.

Это известие не особенно огорчило ее: последние происшествия уничтожили остатки ее любви к брату, и теперь она скорее была поражена неожиданностью этого известия, чем горем.

– Как это случилось? – спросила она после минут ной паузы.

– Брат ваш погиб в отчаянной схватке.

– Вы хотите сказать, что он попался в западню, приготовленную им самим для другого? Кто убил его?

– Да тот, кого мы ждали. Я не знаю, как его звать.

– А что с тем случилось, кого вы ждали?

– Он тоже убит. Я остался там до конца и смотрел из-за угла. Тот, кого мы все поджидали и который убил Бен-Жоеля, был убит тем барином с улицы Сен-Поль, к которому брат ваш нанимал нас для этой работы.

– Граф! – воскликнула цыганка. – Так вот он, конец нашим надеждам! Теперь уж некому нам помогать! Бедный Сирано! – пробормотала цыганка, грустно опуская голову.

– Теперь мне надо подумать о Мануэле! – проговорила она, решительно направляясь к судье.

Жан де Лямот, только что выслушавший доклад о результате допроса Мануэля и пораженный упрямством и настойчивостью молодого человека, велел немедленно впустить просительницу.

– Господин прево, я пришла просить у вас правосудия.

– Что вам опять от меня нужно?

– Я прошу вас выслушать меня; я пришла доказать невиновность Мануэля.

– Вы уже были у меня один раз. Но, несмотря на то что я не могу питать к вам особенного доверия, я выслушаю вас, так как дело это постепенно становится все загадочнее и загадочнее. Говорите. Я слушаю.