– Приключение, безделица… ничего не поймешь; говори ясней.

Гуго рассказал, что с ним было вчера, когда он вышел из павильона: Брискетта подумала с минуту, потом улыбнулась и сказала:

– Я не пошлю тебя в такое место, где тебе может грозить какая-нибудь опасность… делай, что я говорю, с тобой не случится никакой беды.

Когда Брискетта появилась перед графиней де Суассон, она ходила взад и вперед по комнате, как волчица в клетке, с бледными губами, с мрачным взором.

– О! о! – сказала она себе, гроза бушует; тем лучше: я узнаю, что она думает.

– А! это ты? – произнесла графиня, не останавливаясь.

– Да, это я, – отвечала Брискетта покорным голосом.

– Ты не забыла, что я тебе говорила поутру?

– Об чем это, графиня?

– О графе де Монтестрюке.

– Графиня мне сказала, кажется, что он дерзкий.

– Наглый, Брискетта!

– Это разница, графиня, – такая разница, которая обозначает ясней ваше мнение об этом графе.

– Теперь я скажу еще, что его наглость переходит всякие границы… Мне сейчас сказали, что он был в Лувре.

– И я об этом слышала.

– Ты, может быть его и видела, Брискетта, видела собственными глазами? А! ты можешь признаться: с его стороны я всего ожидаю.

– Я видела его, в самом деле, но только издали…

– Что я тебе говорила? Он, в Лувре! Я думала однако же, что он не осмелится здесь больше показаться.

– Почему же?

– Потому что, – отвечала графиня в раздумье, – потому что чувство самого простого приличия, после того, как он выказал мне так мало почтения, должно бы, кажется, подсказать ему, что ему не следует здесь показываться… неужели его присутствие в том месте, где я живу, не рассердило тебя, Брискетта?