– Ах! ты сама не знаешь, чего требуешь!

– Я знаю, что один раз вы уже спасли его от погони. Не краснейте! Какая женщина, у которой есть сердце в груди, не сделала бы того же самого??… Кого мы раз спасли, с тем мы связаны на веки. Посмотрите на эти два лица, вот в той комнате! Сколько желчи у них в глазах! сколько яду на губах!.. Ах! умоляю вас, принцесса, вы можете предупредить обоих! Письмо может не дойти – посланного могут не послушать… Вы же расскажете, что сами слышали. Вы опередите графа де Шиври и вам Гуго будет обязан всем.

– Ну, так и быть! я еду… Чтоб увидеть его, я положу всю преданность, какая только может быть в сердце женщины – Бог совершит остальное!

Брискетта бросилась к рукам принцессы и горячо их целовала. Граф де Шиври ушел, Олимпия вернулась.

– Кажется, теперь я отомщу за себя! – сказала она.

– Разумеется, – прошептала Брискетта и, взглянув на принцессу, прощавшуюся с обер-гофмейстериной, подумала: «А, может быть, и нет!..»

XXVII В темном лесу

XXVII

В темном лесу

Мы оставили графа де Монтестрюка на пути в Лотарингию, со свитой из Коклико, Кадура и Угренка. Он уже почти подъезжал к Мецу, как вдруг услышал за собой целый поток страшных ругательств и между ними свое имя. Он обернулся на седле. Целое, облако пыли неслось вслед за ним по дороге, и из этого облака показалось красное лицо маркиза де Сент-Эллиса.

– Тысяча чертей? – крикнул маркиз неистовым голосом, – не мог ты разве сказать, что уезжаешь? Ты мне дашь ответ за такое предательство, животное!.. Не смей говорить ни слова… я знаю вперед, что ты скажешь… Да, я не выходил от очаровательной принцессы и когда не был у её ног, то бродил под её окнами, сочиняя в честь неё сонеты… Я никуда не показывался, я это знаю, но разве из этого следует, что обо мне можно было совсем забыть?… Я взбесился не на шутку, когда узнал совершенно случайно, что ты ускользнул из Парижа. Я бросился вслед за тобой, давши клятву распороть тебе живот, если только ты приедешь в армию прежде меня… Вот-таки и догнал! Теперь я тебе прощаю, потому что в Мец ты без меня уже не выедешь. Но зло хоть и прошло, а пить страшно хочется!

– Успокойтесь, маркиз, – возразил Коклико: – в христианской стороне можно всюду выпить… и уже я слышал о мозельском винце, которое вам верно понравится.

Когда маленький отряд вступил в древний город, отразивший все приступы императора Карла V, Мец представлял самое необыкновенное зрелище.

В нем собрался небольшой корпус войск из четырех пехотных полков: Эспаньи, ла Ферте; Граше и Тюренна, из Шемонтского полка и кавалерийской бригады Гассиона в четырнадцать штандартов. Гарнизон крепости встретил эти войска трубными звуками, и принялся угощать их на славу. Все кабаки были битком набиты, повсюду плясали, пели и пировали.