Мария испытала сильнейшее разочарование – игра занавесов была замкнутой, словно находилась в своем отдельном вакууме. Девушка не могла понять, – разочарование пришло из-за вездесущего бесконечного закругления, или же из-за неясности: листы-занавесы – это отдельный мир, или же все-таки, это единое со всем…

Прошло бессчетное количество времени. Представление гигантских листов продолжалось, не давая даже повода на конец действия. Сильнейшее разочарование невероятно глубоко засело в видении Марии. Все, что она теперь могла наблюдать, так это круги. Они сочетали в себе зеленые переливы, скорее всего от листов, вперемешку с коричнево-седыми оттенками, что похоже было на лики кустов и окружающего мира.

Круг за кругом… Круг за кругом…

И вот уже само видение растворилось в гигантской спирали. Мешанина являлась отдельными лохмотьями цветов, хотя вся эта белиберда вращалась в одной гипнотической массе.

Вдруг все исчезло. Мрак. Невероятно черный, но не похожий на цвет ночи, а скорее на отвратительный сковывающий отголосок адского угля. Затем и различия оттенков пропали. Все вокруг, внутри, везде превратилось в однородное разочарование!

Возможно, прошла вечность… Так и не успев начаться! Разочарованию надоело находится в самом себе. Не было возможности получить хоть какой-то проблеск иного чувства. И оно растворилось в безразличии. Тишина…

Ничто осталось само с собой наедине. Но это продолжалось совсем недолго. На сцену общей картины вернулось разочарование, оно протянуло свои невидимые ручки к интересу. Тот позвал с собой восторг. Они вместе разлились радостью, смешавшись в один энергетический сгусток.

Взрыв…

Слабая искорка осталась после взрыва. Она явно могла себя осознавать. Затем пришла память, что этот малюсенький огонек является видением. Вслед за этим пришло понимание, что это видение девушки! Мария прочувствовала себя внутри себя самой же. Она знала, что вокруг ее проекция, кадры из ее мыслей.

Как только она это осознала, впереди появилась та самая гипнотическая спираль, только на этот раз она вращалась, наоборот, передавая весь спектр цветовой палитры, который только мог существовать. Это зрелище приковывало и восторженно радовало. Затем цвета растворились в свете. Он не имел оттенков знакомых человеческому глазу. Свет прозрачно растворялся во всем, что отделялось от него, повторяя эти энергетические игрища снова и снова. И когда его игра великолепия подошла к пиковому состоянию, внезапно появились очертания огромных листов-занавесов, растущих из гигантских стволов, на которых огромными опахалами двигались крылья.