Я не помню, в какой момент от нас отсоединился Антон и как мы добрались до дома, но, как только Стася открывает дверь, я прямо в обуви вваливаюсь в квартиру и собираю все свои вещи. Голова всё ещё кружится и перед глазами плывёт. Я не могу собраться с мыслями, а перед глазами до сих пор мелькает образ Тимохи, которого погружают на носилки.

«Представить страшно, что будет с бабой Тоней, когда она обо всём узнает», – думал я.

«Хоть бы всё обошлось, хоть бы он оказался жив», – молился я, но сам же верил в его чудесное исцеление даже меньше, чем верил в Бога.

Нам не разрешили поехать вместе с ним, только Антону – он представился его старшим братом. Полиция тоже приезжала, но до нас не дошла – с ними был старый-знакомый Рахим, и он как-то разрулил ситуацию, прикрыв нас.

Я бросаюсь из угла в угол, пытаясь хоть на чём-то сосредоточиться, но в конечном итоге мне становится настолько невыносимо здесь находиться, что, не тратя больше не минуты, я кидаюсь на выход.

– Паш, ты чего? – вскидывается Настя. – Ты нас бросить хочешь? В такой момент?

– Макс прав, – охрипшим голосом проговариваю я. – Без меня вам было лучше.

– Ты не можешь так говорить!

Я ничего не отвечаю. Понимаю, если отвечу, если задержусь хотя бы ещё на секунду, то захочу опять остаться. Но… кажется мои 150 часов уже прошли, и мне пора возвращаться домой.

– Прости, – кидаю я ей на прощание. – И прощай.

Выбегаю на улицу навстречу новому дню. Уже вовсю рассвело, запели птицы, счастливые люди повылезали из своих домов. Я сдираю с себя рубашку, купленную Стасей, и достаю из рюкзака старую кофту. Вместе с ней выпадает целая пачка сигарет – видимо, я по случайности запихнул её к себе, когда мы собирались валить из клуба.

Я накидываю капюшон, ограничивая своё личное пространство от внешнего мира, и зубами достаю из пачки сигарету. Зажигалка находится в заднем кармане джинс – видимо, её я тоже у кого-то стащил.

Делаю тягу за тягой, пытаясь вместе с дымом выпустить хоть часть своих эмоций и мыслей, но они только разрастаются и разрастаются, как раковая опухоль.

Я не помню, было ли это на самом деле или мне это приснилось, но кажется в нашу вторую встречу Аня сказала мне: «Не обязательно курить, чтобы успокоиться. Есть и другие способы, например, разговоры с людьми». Тогда я с ней был согласен, но окажись она рядом сейчас, я бы смог ей возразить.

Люди не заменяют сигареты. Они поджигают их.

Я был счастлив, по-своему счастлив, живя в одиночестве. Но потом я встретил её, и вся моя жизнь перевернулась с головы на жопу.

Я иду по улицам без навигатора, но он мне и не нужен. В памяти отчётливо остались эти места – трубы, на которых мы пили пиво; полицейский участок, в который меня загребли; след от кострища, который вонял старыми газетами; кафе «Комфорт», где меня схватил Макс. Единственное место, до которого я не дохожу – дом Трюфа. Не потому, что мне лень туда идти или больно видеть место, где я понял, что нашёл самого близкого по духу человека. Возможно, мне даже хотелось бы это – испытать боль, ведь я этого заслужил. Но… я боюсь встретиться с его бабушкой. Боюсь взглянуть ей в глаза и сказать: «Простите… Я тоже любил вашего Тимошку. Простите, что убил его».