— Надеюсь, не наша, — сказал, самодовольно посмеиваясь, Кучук-бей.

— Как знать… Неужели ты уверен, мурза, что твоя тысяча кибиток или, скажем точнее, пять-семь тысяч всадников будут неизменно противостоять нам? Неужели думаешь, что вы в состоянии уничтожить целый великий народ? Особенно теперь, когда он объединился с Москвой?

— Ойе, мошковы[74] далеко… Не всегда они смогут помочь вам… А мы нападаем внезапно, как буря, и так же, как буря, сокрушив все на своём пути, исчезаем.

Палий насупился. Обращаясь к Кучук-бею, посмотрел в его чёрные, с коричневатым оттенком глаза. Взгляды их скрестились, как мечи.

— Я не хотел бы обидеть тебя, мурза, но должен сказать: мыслишь ты, как безусый юнец… Ни один народ на свете ещё не прокормился войной. Рано или поздно ему приходит конец. Чтобы жить, человеку положено пахать, сеять, выращивать скотину, шить одежду, обувь, а не воевать…

— Однако и ты с саблей не расстаёшься!

— Я вынужден её носить, чтоб защитить себя от подобных тебе людоловов!

— Один черт, нападать или защищаться… Это два лица одного и того же дела — войны! — воскликнул мурза.

— Да не одинаковые, — сразу же парировал Палий. — Вот мы только что подписали с ханом договор о перемирии на двадцать лет. Со своей стороны, хан обязался не нападать на нас, не брать ясырь в нашей земле… А ты, подданный хана, уже готовишь поход на Украину… И считаешь это справедливым?

— Ногайцы договор не подписывали, — буркнул Кучук-бей.

— Но ты же знал, что договор подписан, отослан царю и султану для утверждения?

— Знал.

— И все же пошёл на нас войной!

— Пошёл… Потому что мой народ хочет есть!

Палий стиснул зубы. Долго молчал. Лицо его сестры, Варвары-ханум, то бледнело, то краснело. Сжимались кулаки его товарищей.

— Гм, вижу, добром с тобой, мурза, мы не договоримся, — произнёс он наконец. — А жаль!..

Кучук-бей расхохотался, хищно блеснув крепкими зубами, ярко белеющими в окаймлении чёрной бороды, ударил Палия ладонью по колену.

— Зачем нам морочить себе голову, Семён? У вас есть хорошая поговорка: пусть будет то, что бог даст!.. Вот сегодня пьём-гуляем…

— А про завтра не забываем, — перебил его Палий. — Прошлого не изменишь, зато будущее — в наших руках!

— В руках аллаха, Семён! Слышишь — в руках аллаха!.. Захочет аллах, чтоб погиб мой народ, — и ничто не спасёт его. Захочет, чтоб погиб твой, — так он погибнет, как бы ты ни противился!