— Прощай.

Чуй только пожевал в ответ губами. И еще несколько минут юноша смотрел вслед каравану; Асу выводил животных на старинную тропу вдоль сопок.

Он стоял совсем один в прохладном воздухе раннего утра, под еще не жгучими лучами. Равнина, ставшая усыпальницей древних царей, лежала прямо перед ним, освещенная ясно, безлюдная. От каждого кургана шла густая, почти черная тень; очень длинная, гораздо длиннее, чем днем. До сих пор Чуй бывал здесь или раньше утром, или ночью, когда тени совсем другие. Уже далеко уходил караван, в сторону огромной черной тени от сопки. Наверное, самодийцы хотели уйти в роды горных хягасов, — на север, за Тигир-Балык.

Дорога пока что пустынна; наверное, караваны уже тронулись в путь, но добраться сюда не успели.

Только сейчас Чуй заметил, что обеими руками сжимает свой амулет — страшного костяного человека. Чуй поднялся на вершину кургана, к дудке. Хороля ничуть не солгал — мешок валялся такой же, каким загрузил его Чуй. Никто не раскрывал мешка, не вынимал из него золота.

Наверное, Хороля ударил Альдо, как только он схватил мешок. Альдо так и лежал в скомканной позе, свернувшись, как смертельно раненная рысь. Крови почти не было — значит, кровь стекала внутрь, в левое легкое Альдо. Чуй хорошо помнил толстый узкий нож Хороля, из очень хорошей, прочной стали; нож на все случаи жизни. Скотоводы хорошо разбираются в анатомии, в оружии, в ранениях — это слишком важная часть их жизни. Чуй сразу понял, что Альдо долго жить никак не может.

Чуй повернул Альдо лицом вверх, к вечному синему небу. Тело оказалось невероятно тяжелым, Чуй этого не ожидал; Альдо делал какие-то судорожные движения, бормотал, тяжело пахло как бы железом… Чуй понимал, что это пахнет кровь, и голова у него опять начинала кружиться.

Теперь Альдо лежал на спине, и натекшая в легкое кровь не должна была давить на сердце. Когда Чуй подошел, дыхания не было слышно, а теперь Альдо задышал сипло, с напряжением, со свистом. Губы у него стали совсем синие, и Чуй стал говорить слова, которые нужно говорить, когда кто-то уходит в нижний мир. И тут Альдо открыл свои глаза.

— Возьми пайцзу, — сипло сказал Альдо и от усталости закрыл глаза. Альдо так и лежал, все дышал и все никак не умирал. Он снова открыл глаза через несколько мгновений. — Возьми пайцзу, Чуй. Возьми ее.

Чуй помнил, где у Альдо пайцза. Пальцы легко нащупали тонкую серебряную пластинку с головой прыгающего тигра. Вот и все. Теперь он мог свободно двигаться по всем дорогам необъятной Монгольской империи.

— Уходи в Кашгар, Чуй, — еле слышно говорил Альдо, — уходи. Отними у них золото.