– Дом, – ответила Энфлэд.

– Мой дом – это Утред.

– Утред женат, – резко возразила Энфлэд.

Исеулт словно не услышала ее.

– Утред поведет мужчин, – проговорила бриттка, раскачиваясь вперед и назад, – сотни мужчин. Могущественный отряд. Я хочу это видеть.

– Он введет тебя в искушение, вот что он сделает, – сказала Энфлэд. – Ступай-ка ты лучше домой, девушка, возноси молитвы и надейся, что датчане туда не доберутся.

* * *

Мы продолжали пробираться на юг, каждый день понемногу продвигаясь вперед, но те мучительные зимние дни были коротки, и датчане, казалось, были повсюду. Даже когда мы странствовали по местности вдалеке от троп и дорог, на горизонте всегда мог показаться датский разъезд, и, чтобы избежать встречи с такими отрядами, мы все время забирали на запад.

К востоку от нас лежала римская дорога, ведущая из Батума в Эксанкестер, – то был главный путь сообщения в этой части Уэссекса, и датчане наверняка должны были им пользоваться, усиленно патрулируя окрестности. В результате мы оказались ближе к Сэфернскому морю, но и там было небезопасно, потому что Свейн наверняка должен был явиться из Уэльса. Я не сомневался, что с Уэссексом наконец покончено.

Мы встретили нескольких беженцев, покинувших свои деревни и прячущихся в лесах, но никто из них ничего толком не знал, и мне сообщали только слухи. Никто не видел ни одного воина из восточных саксов, никто ничего не слышал об Альфреде, все видели только датчан и дым, который был буквально повсюду.

Время от времени мы натыкались на разграбленную деревню или сожженную церковь, видели растрепанных воронов, хлопающих черными крыльями и следующих за датчанами в поисках разлагающихся трупов. Мы заблудились, и все мои надежды добраться до Окстона давно исчезли. Я полагал, что Милдрит бежала на запад, в холмы, как всегда поступали жители тех земель, когда приходили датчане. Я надеялся, что жена и сын живы, но будущее наше было черно, как длинные зимние ночи.

Однажды ночью мы сидели в пастушьей хижине, скорчившись у маленького очага, наполнявшего дымом низкий домишко с соломенной крышей, и жарили несколько ребер, вырезанных из полусъеденной овечьей туши. Все мы были донельзя грязные, промокшие и замерзшие.

– Может, нам стоит отыскать датчан, – предложил я, – и принести им присягу?

– И стать рабами? – горько отозвался Леофрик.

– Можно заключить с ними договор. Мы будем воинами, – ответил я.

– Сражающимися за датчан? Они не могут захватить весь Уэссекс! – запротестовал мой друг и потыкал палкой в огонь, выбросив новый клуб дыма.

– А почему бы и нет?