Мы выяснили, что датчане пришли в деревню вскоре после Двенадцатой ночи. Некоторое время они вовсю бесчинствовали здесь, а потом поскакали на юг. Несколько дней спустя датчане вернулись, следуя уже на север, гоня толпу пленников и табун нагруженных добычей лошадей, которых они тоже отняли у местного населения. С тех пор жители деревни не видели датчан, кроме нескольких на краю болота, но эти не доставляли никаких неприятностей, может быть, потому, что их было мало и они предпочитали вести себя тихо в чужой стране.

В других поселениях мы слышали то же самое: датчане пришли, все здесь разграбили – и вернулись на север.

Но на третий день пути мы наконец увидели вражеский отряд, скачущий по римской дороге, что прореза́ла холмы и шла из Батума прямо на восток.

Датчан было человек шестьдесят, они скакали вперед в сгущающихся сумерках.

– Возвращаются в Сиппанхамм, – сказал Альфред.

То был отряд фуражиров: их вьючные лошади несли сети, набитые сеном. Мне вспомнилось, как в детстве я зимовал в Редингуме, когда датчане впервые вторглись в Уэссекс, и как трудно было в морозы выжить людям и лошадям. Мы срезали чахлую зимнюю траву, стаскивали с домов соломенные крыши, чтобы накормить коней, но те все равно оставались слабыми и худыми, как скелеты. Мне часто приходилось слышать самоуверенные заявления: дескать, все, что нужно для победы в войне, – это собрать людей и маршем двинуться на врага, однако на деле это гораздо сложнее. Люди и лошади должны быть сыты: ведь голод может победить армию быстрее, чем копья.

Мы понаблюдали за скачущими на север датчанами, а потом свернули к полусгоревшему амбару, где нашли укрытие на ночь.

Ночью пошел снег: неумолимый, мягкий, тихий и густой, так что к рассвету весь мир вокруг стал белой равниной под бледно-голубым небом.

Я предложил подождать, пока снег растает, и тогда уже двинуться дальше, но Эгвин, который был родом из этой части страны, сказал, что мы уже чуть южнее от Сиппанхамма, всего в двух или трех часах езды, и Альфреду не терпелось отправиться в путь.

– Поедем, – настаивал он. – Поедем туда, посмотрим на город и сразу ускачем прочь.

И вот мы поскакали на север, свежевыпавший снег похрустывал под копытами наших коней. Мы ехали по миру, ставшему за одну ночь новым и чистым. Снег налип на каждую веточку и на каждый сучок, лед обрамлял канавы и пруды. Я увидел след лисицы, пересекающий поля, и подумал, что весной здесь появится прорва диких зверей, потому что некому на них охотиться, и ягнята будут умирать в зубах хищников, а овцы жалобно блеять.