Индеец иронически улыбнулся.

— Когда Мос-хо-ке остался один, — продолжал он свой рассказ, — бог Ваконда внушил ему мысль снять с земли отпечатки ноги начальника отряда и одного из его спутников. Этого достаточно для Мос-хо-ке. Если он видел начало следа, он всегда дойдет до конца его.

— Имейте в виду, вождь, что ваши слова подают мне надежду! — вскричал дон Хосе Морено.

Индеец с улыбкой поклонился.

— Пусть отец мой Седая Голова надеется, — ответил он. — Но индейский вождь еще не все сказал. Хотят ли мои братья еще слушать?

— Говорите! Говорите, умоляем вас!

— Мос-хо-ке присоединился к Пламенному Глазу и выполнил поручение, данное ему бледнолицыми. Потом все поехали в Охо-Люсеро. Как всегда, Мос-хо-ке проверял. Однажды, когда белые легли спать, Мос-хо-ке, вместо того чтобы отдыхать вместе с ними, пошел на охоту и вернулся к своим друзьям лишь тогда, когда он обнаружил след. Лагерь белых находился именно там, где был след, и среди многих следов на земле вождь разглядел отпечатки тех, какие он взял раньше, в чаще леса. Он нашел следы и похитителей и жертвы. То, что сказал пламенный Глаз, — правда. Белую девушку похитил дон Горацио. Он — и никто более. Вождь в этом убежден.

— Тогда почему же, вождь, вы отказывались отвечать на мои бесчисленные расспросы?

— Мос-хо-ке отказывался отвечать потому, что, если бы он сказал, Пламенный Глаз стал бы немедленно преследовать гачупинов. А долг призывал его сюда. Кроме того, Мос-хо-ке сам пошел по следу гачупинов и теперь, когда потребуется, может найти их, так как выследил их на далеком расстоянии. Если бы даже они зарылись в землю, им не удалось бы в пустыне избежать взгляда вождя команчей, когда он хочет найти их! Вождь найдет белую девушку!

— О вождь! Если вы вернете мне дочь…

— Мос-хо-ке дал слово, — прервал его индеец, — он сдержит его! Пусть отец мой успокоится.

Дон Хосе, измученный волнениями, упал в кресло, потеряв сознание.

Два его молодых друга бросились к нему на помощь.

— Бледнолицые слабы, как женщины, — пробормотал индеец, с невыразимым презрением глядя на них. — Они не умеют сдерживать ни радости, ни горя.

Обморочное состояние дона Хосе продолжалось очень долго и стало внушать опасение его друзьям. Но потом благодаря их заботливому уходу он мало-помалу пришел в себя.

— О, этот дон Горацио! — шептал он ежеминутно с выражением нестерпимой боли.

— Поверьте, он получит возмездие! — успокаивали его молодые друзья.

— Простите мне мою слабость! Удар был слишком страшен, а я стар и так страдаю!.. Спасибо вам за ваши заботы, — добавил он, обращаясь к молодым людям. — Сейчас я чувствую себя хорошо. Пора заняться приготовлениями к отъезду.