Несчастная ютилась из милости в чуланчике старых знакомых, пыталась что-то заработать перепиской. Бонной она служить не могла из-за чахотки в предпоследней стадии. Ландсберг посетил доктора, ранее пользовавшего мадам – она отказалась от его услуг по бедности. Крупный гонорар Ландсберга побудил доктора еще раз навестить больную и выдать ее врачебную тайну: жить несчастной оставалось не более месяцев…

– Но вы сказали – «предпоследняя стадия» болезни, – мягко перебил Агасфер. – Значит, еще не все было потеряно? Может быть, лечение на водах либо новейшие достижения медицины все же были способны вылечить мадам Мешкову?

Ландсберг покачал головой и объяснил: последняя стадия – это стадия умирания, когда больной уже не встает. Госпожа Мешкова была обречена! Поверенный Ландсберга связался с итальянскими юристами, а те – с клиникой, где умирал парализованный супруг Мешковой. Итальянцы подтвердили неутешительный прогноз: полученные русским пациентом травмы вообще несовместимы с жизнью, он может умереть в любой момент. И напомнили, что два последних месяца его пребывания в клинике, к сожалению, не оплачены…

Потрясенный Ландсберг перевел в «Банк ди Италиа» крупную сумму и дал указания своему поверенному в делах, поручив организовать процедуру перезахоронения сына Мешковой на кладбище Владивостока. Было оплачено также полугодовое пребывание в клинике супруга Мешковой и достигнута договоренность о том, что в случае его смерти тело также перевезут в Россию…

– Исполняя свой человеческий долг, я совсем не думал о Соньке, – уверил собеседника Ландсберг. – И делать мадам Мешковой предложение о «сменке» вовсе не собирался! Решил для себя тогда, что как-нибудь с Сонькой по возвращению разберусь.

…Мешкова сама нашла Ландсберга в гостинице – после того, как владелец местного похоронного бюро явился к несчастной и сообщил, что тело ее сына, будучи забальзамировано, уже пересекло границу Российской империи. Он также предоставил Мешковой на выбор несколько вариантов семейных склепов на местном кладбище, уверив, что все расходы уже оплачены неким меценатом. Следом на имя вдовы пришла депеша из итальянской клиники с благодарностью за погашенный долг и за крупный взнос в пользу больных и страждущих.

Мадам не знала, что и думать. Имя Ландсберга, согласно условиям его пожертвований, никто не назвал. Оно было названо доктором, перед которым мадам Мешкова встала на колени… Позже она разыскала Ландсберга и спросила:

– Зачем вы сделали это?

– У меня есть матушка, которую я не видел больше 20 лет, – только и нашелся что сказать тот.