– Типун вам на язык, Берг!

Дверь распахнулась, и в караулку вошли офицер с погонами лейтенанта и тот самый капрал, высказавший недовольство тем, что арестованного привезли несвязанным.

Осама, не говоря ни слова, протянул лейтенанту какую-то бумагу. Тот прочел, кивнул головой и повернулся к Агасферу:

– Понимаешь по-японски? Тогда раздевайся. Снимай с себя все! Капитан, я вас больше не задерживаю! – через плечо бросил он Осаме.

– Мне нужна расписка в приеме арестованного, – отозвался тот. – И еще: вот протез левой руки арестованного. На мой взгляд, он слишком тяжел. Я не смог его разобрать и вообще не знаю – положено ли арестанту иметь при себе столь тяжелую штуку? У вас есть хорошие механики, лейтенант?

– У меня нет механиков – ни хороших, ни плохих, – буркнул лейтенант.

– Тогда сохраните протез с личными вещами арестованного, – попросил Осама. – Если расследование закончится в его пользу – разберемся сами!

– На моей памяти из этой тюрьмы еще никого не отпускали, только к палачу! – хихикнул лейтенант. – Так что поступайте как хотите: забирайте протез с его вещами, либо оставьте все тут. Гражданскую одежду мы уничтожим по акту, а протез можно вскрыть с помощью молотка и стамески. Только вряд ли кто-нибудь сможет потом этой штукой пользоваться…

Осама поджал губы и посмотрел на Каиту:

– Соберите вещи арестованного и заверните в них протез! – велел он, и, переведя взгляд на голого Агасфера, он еле заметно подмигнул ему. – А вы не теряйте надежды, Берг! Всякое в жизни бывает, знаете ли… Прощайте! Я загляну к вам, когда следствие в отношении известных вам лиц закончится! Или… Или не загляну!

Повернувшись, он вышел из караулки.

Что и говорить, диалог тюремного лейтенанта и контрразведчика настроения Агасферу не прибавил… А последние слова Осамы – тем паче…

⁂

«Кормушка» в двери камеры для допросов откинулась внутрь, и чьи-то руки поставили на нее деревянную коробку с едой и миску с жидкой похлебкой. Миска была мягкая, изготовлена из чего-то вроде гуттаперчи, и нести ее одной рукой было практически невозможно. Между тем протез левой руки у Агасфера отобрали еще при аресте – если, конечно, ту процедуру на служебной квартире 2-го отдела Императорского Генштаба можно назвать арестом. Один раз он попробовал нести миску к столику, пристроив ее на локоть искалеченной руки, но часть похлебки выплеснулась на пол. И охранники, заходящие в камеру на ежевечернее «канкан одори»[140], заметили подсохшее пятно на полу, и без лишних разговоров отлупили Агасфера бамбуковыми палками.

Так что – благодарю вас, обойдемся без первого блюда, подумал он, борясь с желанием отхлебнуть из миски не беря ее в руку, прямо на «кормушке». Но это тоже было запрещено, и Агасфер побрел к столику с одной коробкой, содержащей «лошадиную» еду: половину початка вареной кукурузы, небольшую свеклу и несколько ломтиков редьки.