– Да-да, я что-то припоминаю. Но тут есть проблема, Берг… Сейчас наша агентура в Чите пытается раскрыть тайну неожиданного появления у границы конной полудивизии Блюхера. Надеюсь, что никаких свидетельств вашей причастности к этому не будет найдено. Очень надеюсь, Берг! Тогда мне гораздо легче будет решить вашу проблему…

– Никаких проблем, Осама-сан! – решительно заявил Агасфер. – То, что я прошу и даже требую, – это сдержать слово чести японского офицера! Два кана из 2,5 тысяч канов! По сравнению с общим объемом – крупица в целой горе золота! Я мог бы и не брать того золота с полустанка – это был огромный риск для меня, для экспедиции и для вашего сына, черт возьми! Договорившись о погрузке дополнительного золота, я вступил в сговор с отпетыми негодяями. И если бы русская контрразведка нас поймала и как следует прижала негодяев, они наверняка рассказали бы об этом «довеске»!

– Я все понимаю, Берг! Но поймите и вы меня! Тогда, при встрече вашего «золотого эшелона», получилось слишком много шума – в том числе и визга американцев, сопровождавших свое золото! Поверьте, нам стоило большого труда погасить этот поистине международный конфликт. И, признаться, в пылу этой свары, я не смог доложить о вашей просьбе своему начальству. Тем более что пришлось оправдываться на потерянное в результате налета большевиков золото. Все уже оприходовано – до последнего моммэ[62]. Оприходовано и вошло в многочисленные отчеты и бумаги, одна из которых, не сомневаюсь, легла на стол императора. И теперь вы предлагаете мне сказать начальству: «Ах да, я совсем забыл…» Понимаете, как это будет выглядеть, Берг?

– Не понимаю и понимать не хочу, Осама-сан! Мы с вами офицеры, и наше слово должно быть словом офицерской чести, а не признаком забывчивости пьяного завсегдатая баров!

Осама поднял на Агасфера тяжелый взгляд – взгляд мгновенно протрезвевшего человека. Помолчав, он тихо сказал:

– Вы только что нанесли мне оскорбление, Берг! Оскорбление вдвойне тяжкое оттого, что оно произнесено моим подчиненным, агентом. И к тому же иностранцем.

– Вот как! Вы мне решили напомнить о том, что я гэйдзин, и могу ходить перед вами только на цыпочках?! А могу ли я напомнить о том, что только благодаря мне вы вновь увидели своего сына живым и здоровым? Не имеющим неприятностей от грубого нарушения «кодекса чести» сотрудника императорской спецслужбы?

– Что вы несете, Берг? – опешил Осама.

– Да-да, я имею в виду не только давнее шанхайское приключение Масао, влюбившегося в помощницу русского террориста Салныня и едва не сбежавшего с ней. Ваш сын, видимо, позабыл рассказать вам о своей безответственной «самодеятельности» в Урге? О том, что утерял важный фрагмент карты, на которой было обозначено место захоронения части золотой казны Унгерна? 26 или 28 ящиков золота, Осама-сан, которые я мог бы легко найти. Мог бы – тем более этот клад зарыт всего лишь в 150 верстах от Хайлара. Четыре часа пути на автомобиле со стороны границы, Осама-сан! Масао, конечно, чистокровный японец, разведчик и сын разведчика! Ха-ха, я слышал, как свистели и улюлюкали в Урге местные оборванцы, когда капитан разведки Японии Осама Масао, потеряв бесценную карту, бегал по Урге абсолютно голым, в сопровождении своры голодных псов! Я, в конце концов, мог бы оставить его в читинских застенках Госполитохраны! Вытащить оттуда всех своих товарищей – кроме него! А негодяи, которые за краденое золото без колебаний убили два десятка своих же солдат и заразили холерой столько же несчастных работяг, таскавших для вас это золото, с удовольствием приняли бы его в свою компанию!