Со Спинолой майор впервые пересекся в начале 1960-х годов, когда оба воевали в Анголе. В начале 1970-х Отелу де Карвалью служил в Гвинее-Бисау под началом «генерала в монокле».

Двух офицеров разделяло практически все: от возраста и родословной до идеологических и политических убеждений. Майор появился на свет в мозамбикской столице Лоуренсу-Маркеш, в скромной семье почтового служащего. Он родился на четверть века позже Спинолы и принадлежал к другому поколению, для которого героем стал «бесстрашный генерал», опозиционер Умберту Делгаду.

Дедом Отелу был актер. Очевидно, от него он унаследовал любовь к броским фразам и театральным жестам. Побывав в Париже, офицер увлекся социалистическими идеями и со временем перешел на крайне левые радикальные позиции, которые довели его до тюрьмы. Но это было потом, а после переворота яркий, зажигательный майор, повышенный сразу до бригадного генерала, по праву пользовался славой и популярностью.

Прежде чем успешно осуществить план захвата власти, Отелу его быстро разработал как ответственный за операционный сектор Координационной комиссии ДВС. План поддержали не все, но майор сумел убедить сомневавшихся. 24 апреля он занял свое место в штабе и не покидал его до 26 апреля, пока окончательно не убедился в необратимости перемен.

Среди важнейших объектов, которые следовало захватить в первую очередь, Отелу обозначил теле- и радиостанции. «Я знал, что войны выигрываются в большей степени благодаря психологии, чем планированию, — пояснил он впоследствии. — В три часа ночи, когда я получил известия о том, что основные средства массовой информации взяты и правительству нечем говорить с португальцами, я наконец выдохнул. Свобода настала… Это было необходимо, чтобы заставить правительство умолкнуть и не позволить ему запугать страну. Без доступа к микрофонам мы никогда не смогли бы рассказать, что происходит демократическая революция, а без этого нам не удалось бы пробудить энтузиазм в населении, которое вышло на улицы и послужило щитом для ДВС. Поэтому 25 апреля победа была прежде всего психологической»[340].

Мир приветствовал смену режима в Португалии. Это сделали как партнеры по НАТО, которые неприязненно относились к корпоративному государству, претендовавшему на уникальность и определенную долю самостоятельности, так и социалистические страны, которые Салазар считал злейшими врагами и с которыми отказывался поддерживать даже формальные отношения. Каждый лагерь надеялся, что теперь Португалия будет дрейфовать в его направлении.

Уже в первую неделю новые власти признали США, Великобритания, Германия, Испания, Бразилия. В июне были восстановлены дипломатические отношения с СССР, разорванные после Великой Октябрьской социалистической революции и отсутствовавшие больше полувека. В Советском Союзе до конца его существования свержение режима Салазара — Каэтану считалось главным событием многовековой португальской истории и одним из крупных событий всемирной истории XX века.