База, тем временем, гудела. База гудела, роясь, в ожидании смотра большим адмиралом. Больше всех волновался и нервничал Вася. При нем не было могущего позаботиться обо всем начальника. Честь далекой, родной бригады приходилось отстаивать самому.
Раздобывши баночку краски, он заново выкрасил ящики в красивый зеленый цвет. Постаревший чехол постирал и сложил как положено. Ночь стирал и крахмалил форменку. На рассвете выдраил бляху, побрился и к подъему флага был свеж и спокоен.
Утро занялось неяркое, с тонкой жилкой морозца. Адмирал, величавый, с львиной повадкой, взошел на пирс большими шагами, далеко упредив многочисленных сопровождающих адмиралов. Твердым всевидящим взором обвел он осеннее море и притихшие, вымытые корабли.
— А эт-то что?
На прекрасном и величавом лице адмирала проступили явные признаки негодования.
— Чей матрос! По-чему не по форме?!
И действительно: вахтенные, торчавшие на фоне размытого неба, как суслики у нор, поголовно были в черных, с двумя рядами надраенных пуговиц бушлатах и один только Вася, не дрогнув, белел своей форменкой.
Дождевик-то он снял.
— …Чей матрос?
Произошло быстрое, полушепотом, совещание, вылившееся в легкую перепалку: командиры открещивались от Васи как могли.
— …Комендант Базы!
Черная свита двинулась к Васе.
Это был его звездный час, это был тот счастливый, единственный случай показать всему флоту примерную выучку.
— Сто-ой! — объявил торжественным голосом Вася. — Кто идет? Разводящий, ко мне. Остальные на месте!
Разводящим пришлось стать коменданту, и, после сложных переговоров, Васю рассматривал адмирал. «Кто таков?»
Часовой матрос Шишмарев, рулевой-сигнальщик четыреста двадцать седьмого бывшего катера такого-то дивизиона такой-то бригады. «Бухты Веселой?» — и адмирал в непонятной связи помянул родню Васиного комбрига. «И давно ты тут стоишь?» С такого-то июля сего года.
Адмиралу показалось: ослышался. Он оглянулся — листья желтые облетали в парке, открыв ветрам статую великого флотоводца, — и поежился зябко в тонком и прекрасно сшитом пальто.
Если есть в этой байке мораль, то одна: