– Стой здесь и жди, пока мы не найдем жилье. Финан, Эгил, Торольф, со мной. Ты тоже! – Последнее относилось к моему сыну.

Я и Бенедетту взял. Стражник у внешней двери попытался было загородить ей дорогу, но я так зыркнул на него, что он торопливо отступил. Я проводил женщину в просторный зал, построенный римлянами, где в центральном очаге полыхал жаркий огонь. В зале собралось около сотни мужчин, все они угрюмо смотрели на нас.

– Женщина! – возмущенно воскликнул один из них. – В зал для воинов женщинам вход воспрещен, за исключением прислуги! – Говорил высокий, худой человек с куцей седой бородой и беспокойными глазами. – Ей придется уйти! – Он указал на Бенедетту.

– Ты кто такой? – спросил я.

Высокий возмутился еще сильнее, как будто мне полагалось знать его имя.

– Я бы хотел задать тот же вопрос!

Потом, услышав шепот, пробежавший среди людей, он мигом переменился.

– Лорд! – пролепетал он, и мне на миг показалось, что длинный вот-вот рухнет на колени.

– Леоф Эдриксон? – спросил я. Он кивнул. – Мерсиец? – Снова кивок. – И с каких это пор в этот зал не пускают женщин?

– Лорд, зал для воинов. Пропуск сюда – это награда.

– Она только что вбила десять горстей дерьма в одну датчанку, – сказал я, – и это делает ее воином. И у меня еще три сотни воинов, которые промокли, проголодались и устали.

Я усадил Бенедетту на скамью близ полыхающего огня. Дождь барабанил по высокой крыше, протекающей в дюжине мест, а далеко на западе по небу прокатился еще один раскат грома.

– Три сотни?! – вымолвил Леоф Эдриксон, потом умолк.

– Найдется где их разместить?

– В городе все забито.

– Тогда они будут спать здесь, вместе со своими женщинами.

– С женщинами? – Его качнуло.

– Именно. – Я повернулся к сыну. – Зови наших. Слуги пусть подержат лошадей.

Утред ухмыльнулся, но в этот миг дверь распахнулась и вошел мой младший сын, епископ, в мокром насквозь священническом облачении. Он посмотрел на своего брата, хотел было заговорить, но вместо этого бросился ко мне.

– Отец! – воскликнул он. Я ничего не ответил. – Ты пришел! – В его голосе угадывалось облегчение. – Значит, отец Эдвин добрался до тебя?